Автор Мелисса Блейк.

Я женщина. Я инвалид. И я никогда раньше не была так испугана как сейчас.

Я сидела, уставившись на экран своего компьютера, когда сообщения «Страница не найдена» появлялись на странице Белого Дома. Мои глаза сделали вторую попытку, потом моё сердце опустилось.

Меня как будто пнули в живот, когдая я поняла, что раздел для инвалидов был удалён с сайта после инаугурации Трампа. Всего за 12 часов до этого, после принятия присяги, он говорил в своей инаугурационной речи о расширении прав и возможностей американцев, заявив: «Сегодняшняя церемония, несомненно, имеет особое значение. Потому что сегодня не просто передаём власть от одной администрации другой или от одной партии другой, но мы передаём власть из Вашингтона вам, американцам».

Это, правда, было совсем не то, что я услышала, когда остолбенело смотрела на свой монитор тем вечером, озлобленная и побеждённая. То, что я слышала, был тоненький голосок, который пищал на задворках моего сознания всю мою жизнь. Он пытался подорвать меня и заставить сомневаться в себе. Он заставлял меня поставить под вопрос мою ценность и место в обществе.

«Ты ни причём».

«Ты ничего не значишь».

«Ты не личность».

В своей предвыборной кампании и уже будучи президентом, Трамп донёс до меня свою мысль. И это ненормально. «Поиск «Акта о американцах-инвалидах» на страницу Белого Дома не дал результатов, порекомендовав «Введите меньше слов или сделайте запрос менее специфическим». Это тоже не помогло. Можно найти только архивную версию этой страницы, действовавшей при администрации Обамы).

Я слышала, что люди говорили: «Ну, администрация Трампа просто обновляет сайт. Все разделы вернутся». Может быть и так, но разве в этом дело? Это предположение не уменьшает обиду.

Как известно, президент не только показал полное отсутствие осведомлённости о проблемах с правами инвалидов и о важной роли, которую инвалиды могут играть в инклюзивном обществе. Он пренебрежителен и груб по отношению к нам. Мы все знакомы с его передразниваем физического состояния журналиста «Тайм» Сержа Ковалевского, и с тем, что он отрицает истинное значение этого инцидента, и с его отказом принести извинения. По поводу нас мы больше ничего не слышим.

Хотя я не могу говорить за Ковалевского, я чувствую, что могу поставить себя на его место. Я родилась с синдромом Фримана-Шелдона, генетическим нарушением, затрагивающим кости и мускулы, и перенесла 26 операций в подростковом возрасте. Я училась в колледже журналистике и работала журналистом. Было время, когда я чувствовала, что моё инвалидное кресло заслоняет меня как личность, было время, когда я чувствовала, что человек во время интервью был ошарашен встречей со мной. Мне не хотелось бы думать, что обхождение Трампа с журналистом по призванию как-то связано со взглядом людей на сообщество инвалидов.

Из-за своего состояния я провела свою жизнь с чувством что меня игнорировали, избегали и недооценивали. Бывало, что люди делали выводы о моих способностях лишь взглянув на меня. Я слышала, как люди говорили, не замечая меня, или, что хуже, предполагали, что не могу общаться и задавали вопросы обо мне окружающим, как будто меня там не было. Если бы он удосужились познакомиться со мной, они бы кое-что узнали: что я закончила колледж с отличием, получила специальность журналиста и работала блоггером и писателем-фрилансером почти десят лет.

После всего этого, если бы я смогла напрямую обратиться к Трампу, я бы сказала ему: «У слов есть значение. У слов есть сила. Эта сила постоянно в ваших руках, когда вы открываете рот, и признаёте вы это или нет, вы обязаны использовать эти слова обдуманно, думая о благе людей. Использование их во вред, пренебрежительно или презрительно наносит раны определённой части американцев, и эти раны останутся дольше чем будет идти любая пресс-конференци или сообщение. Интернет помнит всё».

Сейчас 2017 год, и сообщество инвалидов прошло долгий путь. И тем не менее иногда я по-прежнему чувствую, что живу в 1950-е. Я часто бьюсь в поисках способа исправить это. Я знаю, что это начинается с изменения взгляда общества на инвалидов. Мы не можем больше рассматриваться как лежачие больные, неспособные заботиться о себе. Всё больше нас выходит в свет, провозглашая наше достоинство, требуя основных прав, короче, живя своей жизнью. Но более важно то, что мы никуда не двигаемся. Насчитывая около двадцати процентов от населения нас всё труднее и труднее не замечать.

Хотя это уже было сказано, стоит повторить. То, что сделал Трамп, это издевательство и оскорбление людей самым худшим образом – осуждая их. Я думаю о молодых инвалидах. Думал ли Трамп о них? Как насчёт подростков-инвалидов, которых каждый день дразнят в школе? Как насчёт ребёнка, который провёл в больнице больше времени, чем на детской площадке. Как насчёт молодой женщины, страдающей от низкой самооценки, отчаянно пытаясь справиться с мыслью о своей неполноценности? Если поддразнивание и унижение считаются нормой, ранимые инвалиды могут поверить, что они этого заслуживают. Я знаю по собственному опытк, что это тревожный знак.

По правде говоря, я испугана. Я боюсь жить в стране, которая гнушается инвалидов как будто их нет. Я боюсь жиь в стране, которая даёт понять об этом и считает это в порядке вещей. Потому что это абсолютно ненормально и никогда не будет.

Если бы Трампу действительно было дело до возвращения власти народу, ему бы стоило сесть рядом с инвалидами и послушать, как следует послушать их истории, выслушать их тревоги и рекомендации по поводу будущего.

Моей мантрой всегда было «Я личность», и она никогда не была так верна, как сейчас. Да, я личность. Я не пустое место. Инвалиды не пустое место. Я никогда не перестану бороться за наши права и против хулиганов, задирающих нас. Я никогда не перестану быть личностью. Я беру власть назад в свои руки и хочу, чтобы Трамп это знал.

+1

0