Хаос царил в школьном автобусе №6, где дети из рабочих семей заигрывали друг с другом, сплетничали и мечтали, полные озорства, бравады и оптимизма. Ник ездил на нём каждый день в 1970-е со своими соседями из сельской части Орегона: Фарланом, Зиланом, Роджиной, Натаном и Кейланом Кнаппами.

Они были яркими, неугомонными, очень подвижными юнцами, чей отец имел хорошую работу трубоукладчика. Кнаппы тряслись от счастья после недавней покупки собственного дома, и все охали и ахали, когда Фарлан получил на своё 16-летие «Форд «Мустанг». Но сегодня почти четверть детей из того автобуса №6 мертвы, по большей части из-за наркотиков, самоубийств, алкоголя или безумных несчастных случаев. Из пяти детей Кнаппов, которые, когда были такими весёлыми, Фарлан умер из-за отказавшей от наркотиков и алкоголя печени, Зилан сгорел в горящем доме, напившись до беспамятства, Роджина умерла от гепатита, возникшего из-за наркотиков, а Натан взорвался, когда варил метамфетамин. Кейлан выжил, отчасти потому, что провёл 13 лет в тюрьме.

Из других ребят из автобуса Майк совершил самоубийство, Стив умер от ран, полученных при падении с мотоцикла, Синди от депрессии и сердечного приступа, Джефф погиб в безрассудной автоаварии, Билли скончался от диабета в тюрьме, Кевин от болезней, вызванных ожирением, Тим погиб на стройке, Сью по неизвестной причине. Ещё есть Крис, который считается мёртвым после многих лет пьянства и бездомной жизни. По крайней мере ещё один в тюрьме, а другой бездомный.

Мы, американцы, зажаты в политической битве и сконцентрированы на Трампе, но нацию терзает рак, который был до Трампа и его масштабы куда больше. Число суицидов достигло максимума со Второй мировой войны, каждый седьмой ребёнок живёт с родителями, страдающими от наркозависимости, каждые 15 минут рождается ребёнок, во время беременности получавший опиоиды с кровью матери. Америка как великая держава сползает вниз.

У нас глубокие структурные проблемы, которые создавались полвека, при обеих политических партиях, и они часто передавались от поколения к поколению. Только в Америке ожидания от жизни сегодня падают три года подряд, впервые за век, из-за «смертей от отчаяния».

«Смысл жизни рабочего класса как будто испарился, – сказал нам Ангус Дитон, лауреат Нобелевской премии по экономике. – Эта экономика как будто перестала кормить этих людей». Дитон и экономист Энн Кейс, его жена, придумали термин «смерть от отчаяния» чтобы описать рост смертей от алкоголя, наркотиков и самоубийств.

Дети в автобусе №6 приехали в катаклизм, когда сообщество рабочего класса развалилось по всей Америке из-за потери работы, разбитых семей, уныния и неправильной политики. Страдания не были заметны богатым американцам, но последствия сегодня очевидны для всех: выжившие в большинстве своём голосовали за Трампа, некоторые в надежде, что он спасёт их, но при нём число детей без медицинской страховки выросло на более чем 400000 человек.

Рынок акций почти достиг рекордных пиков, но американцы из рабочего класса (часто описываемые как люди без высшего образования) продолжают страдать. Если вы окончили всего лишь среднюю школу, или, что хуже, бросили её, работа больше не прокормит. Если бы федеральная минимальная зарплата 1968 года индексировалась в соответствие с инфляцией и производительностью труда, она была бы сегодня 22 доллара в час. Вместо этого она составляет 7,25 доллара.

Мы вместе долго работали зарубежными корреспондентами, периодически освещая гуманитарные кризисы в дальних странах. Затем мы вернулись на ферму семьи Кристоф в Ямхилле и увидели происходящий гуманитарный кризис в местечке, которое мы любили, и похожее развитие происходит в городах по всей стране. Это не проблема отдельного города, а кризис американской системы.

«Я капиталист, и даже я думаю, что капитализм сломался», – говорит Рей Делио, основатель крупнейшего в миру хеджевого фонда «Бриджуотер».

Даже в этой президентской кампании откровения рабочего класса не удостаиваются особого внимания. Идут разговоры о среднем классе, но очень мало говорят о рабочем классе. Мы обсуждаем доступ к высшему образованию, но не каждого седьмого ребёнка, который не оканчивает среднюю школу. Америка как лодка, которая наполовину затонула, но веселящиеся на оставшейся на плаву части, кажется, этого не замечают.

«Мы должны перестать сходить с ума по импичменту и начать в первую очередь по-настоящему разбираться и решать проблемы, которые позволили выбрать Дональда Трампа», – заявил Эндрю Янг на последних демократических президентских дебатах. Что бы вы ни думали о Янге как о кандидате, в этом он абсолютно прав: мы должны вылечить Америку от рака.

В некоторых смыслах ситуация ухудшается, потому что семьи взрываются под давлением наркотиков и пьянства, а дети растут в ужасной ситуации. Один из наших самых близких друзей в Ямхилле, Клейтон Грин, блестящий механик, учившийся на три класса младше Ника, умер в прошлом январе, оставив пять внуков, и всех их у родителей забрал штат для их защиты. Сотрудник местной школы вздыхает, что некоторые дети «одичали».

Фарлан, старший из детей Кнаппов, был в классе Ника. Талантливый столяр, он мечтал открыть дело под названием «Запредельно фантастически бредовая мебель Фарлана». Но кончилось всё уходом из школы после девятого класса. Хотя он в школе не дошёл до химии, Фарлан стал первоклассным химиком: он одним из первых в округе начал варить метамфетамин. Какое-то время он был успешным предпринимателем, известным своим высококлассным товаром. «Это то, для чего я создан», – сказал он как-то не без гордости. Но он злоупотреблял своим же наркотиком и к 40 годам был измождённым и хилым. В какой-то мере он был замечательным отцом, потому что он любил своих двух дочерей, Эмбер и Андрею, а они боготворили его. Но их воспитание не было оптимальным: на одной из детских фотографий Эмбер на заднем фоне была пластинка с кокаином.

Фарлан умер из-за отказа печени в 2009 году, сразу после своего 51 дня рождения, и его смерть опустошила обеих дочерей. Андреа, которая была умной, талантливой, яркой и предприимчивой, имела свой бизнес в сфере недвижимости, но она стала сильнее пить после смерти отца. «Она допилась до смерти», – сказал нам её дядя Кейлан. Её похоронили в 2013 году в возрасте 29 лет.

В 1970-80-е отовсюду слышались унизительные высказывания, что силы, разрывающие афроамериканские районы имели корни в «чёрной культуре». Идея была в том, что «измотанные отцы», саморазрушительное злоупотребление наркотиками и семейные разрывы были основными причинами, и всё, что людям нужно было делать, это демонстрировать «персональную ответственность».

Уильям Джулиус Уилсон, социолог из Гарварда, возражал, что настоящим источником проблем была утрата работы, и оказалось, что он был прав. Когда хорошая работа ушла из белых городов типа Ямхилла парой декад позже из-за глобализации и автоматизации, та же патология развернулась и там. Мужчины, в частности, почувствовали не только утрату дохода, но и достоинства, которое шло вместе с хорошей работой. Одинокие и озабоченные, они лечили сами себя алкоголем или наркотиками, у них копились судимости, из-за которых у них было ещё меньше шансов устроиться куда-нибудь и завести семью. Семейная структура развалилась.

Легко, но слишком просто винить одну только автоматизацию и безработицу. Проблемы выросли из катастрофичных политических решений на протяжение 50 лет. США вырвали власть у рабочей силы и отдали её бизнесу, а это снизило зарплаты и налоговые отчисления вместо того, чтобы инвестировать в человеческий капитал, как это сделали в соседних государствах. В то время как в других странах приветствовали универсальную медицинскую страховку, мы этого не делали. В нескольких американских округах продолжительность жизни короче, чем в Камбодже или Бангладеш.

Одно из последствий – американская рабочая сила сегодня не особо продуктивная, что снижает конкурентоспособность нашей страны. Неквалифицированный рабочий может не иметь среднего образования и часто едва умеет читать или считать, одновременно с этим страдая от зависимости. Более семи миллионов американцев лишились водительских удостоверений из-за невозможности платить алименты или долги по суду, что означает, что они не всегда смогут явиться на работу.

Американцы также поверили в неверно истолкованную историю «личной ответственности», которая винила людей в бедности. Это, конечно, правда, что личная ответственность играет большую роль. Люди, с которыми мы говорили, часто признавали, что их поведение было саморазрушающим. Но когда можно предсказать ужасные результаты на основе почтового индекса места, где родился ребёнок, проблема не в ошибке выбора, которую совершил младенец. Если мы собираемся страдать о персональной ответственности, давайте побеседуем и социальной ответственности.

Почему смерти от отчаяния забрали Фарлана, Зилана, Натана, Роджину и так много остальных? Мы видим три важных фактора.

Во-первых, хорошо оплачиваемая работа пропала отчасти из-за технологии и глобализации, но также и из-за политического давления на профсоюзы и общего перераспределения власти в пользу богатых и корпораций.

Во-вторых, взрыв наркотиков – оксикодон, метамфетамин, героин, крэк и фентанил – усугублённый безответственным распространением болеутоляющих средств фармацевтическими компаниями.

В-третьих, война с наркотиками отправила отцов и матерей в тюрьму, разрушая семьи.

Много обвинений слышно вокруг. Обе политические партии приветствовали массовые аресты и войну с наркотиками, которая была опустошительной в частности для чёрных американцев, и игнорировали систему образования, которая часто не давала бедным – особенно цветным детям – окончить школу. С 1988 года американские школы стали всё больше разделяться по расовому признаку и дети в бедных районах в среднем развиты на четыре класса ниже, чем живущие в богатых местах.

Дочь Фарлана Эмбер, казалось, была единственным членом семьи Кнаппов, кого ждал успех. Она была первым из Кнаппов, кто закончил среднюю школу, после чего она устроилась в телекоммуникационную компанию, работала с базами данных и обучала сотрудников работе с компьютерной техникой. Мы были поражены её интеллектом и навыками общения. Было легко представить её юристом или руководителем бизнес-подразделения.

«Презентации в «Пауэрпойнте» и «Экселе», сводные диаграммы и матричная аналитика, вот что мне нравится», – сказала она нам. Она вышла замуж и родила троих детей, и какое-то время она цвела. Потом, скорбя по умершим отцу и сестре, она взорвалась. Доктор прописал лекарства типа «Ксанакса» и у неё развилась зависимость. Когда таблетки кончились, она в 32 года начала курить метамфетамин.

«Я была всем своим существом против этого всю мою жизнь, – вспоминает она. – Я ненавидела это. Я видела, что оно делало со всеми. Мой отец был наркоманом, кто варил мет и потерял всё. Думаешь, что этого достаточно». Не получилось. Она не вылезала из тюрьмы и потеряла детей.

Эмбер знала, что она сама виновата, но она решила вернуть свою жизнь и своих детей. Мы надеялись, что Эмбер выкарабкается, докажет, что возможно избежать беспорядочности истории семьи Кнаппов и построит успешную жизнь. Мы отправляли ей несколько раз сообщения с просьбой предоставить фотографии Фарлана, но потом она перестала отвечать. Наконец, ответила её дочь: Эмбер снова в тюрьме.

Но не всё потеряно. Америка поляризована жаркими спорами по поводу социальных проблем, но мы должны прийти к согласию по поводу того, что не работает: пренебрежение и недостаточные вложения в детей. Вот что работает.

Профессиональное обучение и переобучение даёт людям достоинство вместе с доходом. Такие программы – обычное дело в других странах. Например, рабочие с автозаводов были уволены во время экономического кризиса 2008-2009 годов в Детройте и с другой стороны границы в соседнем Виндзоре, штат Онтарио. Как продемонстрировал учёный Виктор Тан Чек, две страны отреагировали на это по-разному. США сосредоточились на деньгах, предоставив увеличенные пособия по безработице. Канада сделала упор на переквалификацию, быстро перенаправив рабочих в новые отрасли типа здравоохранения, и канадским рабочим не нужно было тревожиться по поводу утраты медицинской страховки.

Канадский подход оказался успешным. Упор на трудоустройство означала, что канадские рабочие были быстрее отправлены в рабочее сообщество и таким образом сегодня они меньше связываются с наркотиками и разводятся.

Другая успешная стратегия инвестирует не только в тюрьмы, но и в человеческий капитал, чтобы оградить людей от тюрьмы. Самыми высокоокупаемыми инвестициями в США могут стать вложения в ранее обучение детей, живущих в неблагоприятных условиях, но существуют и ценные интервенции для подростков и взрослых. Мы присутствовали на волнующем выпускном в Талсе, штат Оклахома, где 17 женщин прошли впечатляющую программу лечения от наркотиков под названием «Женщины идут на поправку».

Каждая из выпускниц в среднем употребляла наркотики 15 лет, и все имели условные сроки за совершённые преступления. Теперь они бросили наркотики и начали работать, и 300 зрителей, включая полицейских, которые арестовывали их, судей, которые осуждали их – встретили женщины аплодируя им стоя. Генеральный прокурор штата произнёс приветственную речь и назвал их «героями», вызвав улыбки сквозь слёзы женщин, больше привыкших к «наркоманкам» или «шлюхам».

«Я думала, что нам вместо этого придётся собираться на похороны», – сказала одна из присутствующих, чья младшая сестра начала употреблять мет в 12 лет, а теперь оканчивала программу в 35. «Женщины идут на поправку» демонстрируют число рецидивов на уровне всего 4 процентов и таким образом сэкономили Оклахоме 70 миллионов долларов, которые были бы израсходованы на содержание тюрем.

Браво филантропии, но США никогда бы не построили бы трассы между штатами силами добровольцев и с помощью пожертвований, и мы не можем создать программу дошкольного образования или национальную программу лечения от наркозависимости на деньги частных лиц. Нам нужно участие правительства и стартовые общенациональные программы раннего детского образования, профессиональной переподготовки, лечения наркозависимых и им подобные.

Для людей, пытающихся избавиться от зависимости, первый шаг – это осознать проблему, и это то, что должна сделать и Америка. Наши собственные репортажи в прошлом рассматривали иностранцев, позволяя нам держать эмоциональную дистанцию, хотя в этот раз мы говорили со старыми друзьями и у нас не было брони. Было тяжело смотреть как они страдают. Но в конце концов мы увидели пути вперёд, что оставило нас с надеждой.

Одним из наших близких друзей в Ямхилле был Рик «Рикошет» Гофф, кто был наполовину индейцем и не имел никаких шансов: его мать умерла, когда ему было 5 лет, а его отец, по его собственным словам, был «профессиональным пьяницей», бросившим семью. Рикошет ловко отгадывал загадки и был таким надёжным другом, что одалживал приятелям деньги даже когда не мог позволить купить себе лекарства. Мы очень переживали потерю Рикошета, когда он умер четыре года назад и беспокоились о его взрослом сыне Дрю, который умён и харизматичен, но связался с наркотиками с 12 лет. Сын Дрю Эштин родился с наркотиками в крови, и мы боялись, что цикл горя теперь передастся следующем поколению. Мы переписывались с Дрю, пока он сидел в тюрьме, но потом потеряли с ним связь. Потом, когда мы посетили программу лечение от наркотиков в Орегоне под названием «Провокация надежды», молодой человек склонился над нами. «Это я, Дрю», – сказал он.

С тех пор мы близки с Дрю, и он наполняет нас оптимизмом. С помощью «Провокации надежды» Дрю скоро отметит два года жизни без наркотиков, он работает на ответственном месте, на стойке регистрации гостиницы. Он опекает Эштина и сегодня является превосходным отцом, постоянно говоря и играя с сыном. У Дрю всё ещё бывают всплески ярости и время от времени у него возникают импульсы гнева, но потом он думает об Эштине и сдерживается.

«Я работаю над собой, – сказал он нам. – Старый я хочет отколоть номер, а я этого не позволяю».

Дрю продолжает двигаться вперёд, и мы верим, что он прорвётся вместе с Эштином, разорвав цикл, который преследовал его семью из поколения в поколение. С помощью и балансов это возможно, если мы, как общество, готовы предложить помощь, а не только наручники.

«Это канат, по которому я иду, – говорит Дрю. – И иногда кажется, что он из рыболовной лески».

0

0