18 июня 2001 я присутствовала на первой встрече Путина с американскими журналистами. Нас посадили за большой круглый стол в отделанной деревом кремлёвской библиотеке. Это были первые дни президентства Путина, и мы не были уверены, чего ожидать от бывшего шпиона КГБ, только что вернувшегося со знаменитого саммита где Джордж В. Буш «почувствовал его душу» и провозгласил его «внушающим доверие». После ожидания, по нашим ощущениям, в течение нескольких часов, Путин наконец-то прибыл чуть позже восьми часов вечера, сел и отвечал на вопросы почти до полуночи.

Когда подошла моя очередь, я спросила о жестокой войне с сепаратистами в южном регионе Чечня. Его долгий ответ до сих пор является занимательным рассказом. Он объединял атаки на прессу (он сказал, что мы недостаточно освещали зверства сепаратистов), антиисламские настроения («Что мы по-вашему должны делать? Говорить с ними о библейских ценностях?») и настаивание на том, что он должен был атаковать Чечню чтобы защитить остальную Россия. В течение встречи он предложил американо-российскую операцию против реальной угрозы миру, исламского терроризма, и провозгласил свой патриотический план восстановить страну после экономического отката предыдущей декады.

Звучит знакомо? Слоган Путина в 2001 году звучал как «Сделаем Россию снова великой».

Трамп на посту президента уже четыре недели, а Путин, который у власти 17 лет и в ближайшее время никуда не собирается, постоянно проглядывается в американской политике. Путин с голым торсом является постоянным объектом пародий в пятничном вечернем шоу, изображаемым как свидетель (или представитель?), дающий показания о моральном облике президента США. Его хакеры вмешались в выборы. Попавшее в сеть досье, по непроверенным данным содержащее компромат из России на Трампа, висит на первых полосах газет неделю за неделей.

А на прошлой неделе русские козни привели к молниеносному сливу советника по национальной безопасности Майкла Флинна (хотя Флинна бесспорно освободили от должности не за его известный разговор с российским послом об отмене американских санкций, но за ложь об этом вице-президенту). На следующий день появились новости о том, что сотрудники Трампа имели связь с российской разведкой за год до выборов.

Трамп в течение многих месяцев давал понять, что он не только восхищён образом мачо российского президента, но и считает его, как он говорил во время предвыборной кампании, более сильным лидером чем президент Барак Обама. Не далее, как в этом месяце в интервью каналу «Фокс» перед началом «Суперкубка» Трамп отказался осудить репрессивное правление Путина. Неудивительно, что неподобающее восхищение русским крутым парнем дало повод для возникновения множественных теорий заговора.

Но нам больше не стоит тратить время на заговоры или заниматься кабинетным психоанализом. После инаугурации мы тоже собрали некоторые неоспоримые факты. И риторика, и действия Трампа как президента говорят больше чем простое сравнение с этими же действиями Путина в первые годы укрепления его власти. Будучи в те годы в Москве в качестве зарубежного корреспондента – а всю остальную карьеру журналистом в Вашингтоне при правлении четырёх предыдущих президентов –, я могу сказать, что сравнения слишком очевидны, чтобы на них не обращать внимания.

Конечно, как личности обе эти фигуры очень разные. Трамп импульсивен в тех случаях, когда Путин контролирует себя. У него случаются вспышки гнева и брань на публике, что контрастирует с российским холодным расчётом и выученными наизусть протоколами брифингов. Но их явно одинаковые политические взгляды и способы управления их (очень разными) государствами могут быть так же важны, как и скандалы по поводу российских связей, происходящие вокруг Трампа. Не стоит думать, что он что-то вроде агента России, раз он тянет нас на дно.

Нападки на прессу и эксцентричные заявления. Атаки противников, будь то неподатливые федеральные судьи или корпорации, отказывающиеся плясать под его дудку. Тревожные знаки, некоторые из них явно порождающие панику, что страна в опасности, и всё, мы должны идти воевать с исламскими экстремистами потому что они угрожают нашему строю. Это техника, которую Путин использовал с большим успехом в первые годы у власти, и это та же самая тактика и идеология «Битвы цивилизаций», которую Трамп использует сегодня.

Ранний Путин был абсолютно трампообразен. Возникший в мгновение ока в качестве президента в нарушение всех правил, он создал как по волшебству образ активного лидера после пьяного шатания Ельцина и экономической нестабильности конца 1990-х. Он сделал государственной первую независимую телесеть, он превратил Думу в карманный парламент, он занялся наглыми олигархами. Он говорил такое, чего политики обычно не говоря, например, призывал «мочить в сортире» чеченскую оппозицию или угрожал кастрацией французскому репортёру, задавшему вопрос, который ему не понравился.

Несмотря на очевидные факты, наблюдавшие за Кремлём в начале 2000-х долго не могли распознать, что Путин станет автократом. В то время многие верили, что Россия, после неразберихи, последовавшей за развалом Советского Союза, наконец вступила на путь стабилизации. Пока некоторые совершенно справедливо замечали, что жёсткий бывший шпион КГБ решил восстановить сильное государство, другие настаивали на образе предполагаемого реформатора-западника. «Кто такой Путин?», звучал знаменитый вопрос иностранной журналистки в самом начале его президентской деятельности.

Оглядываясь назад, лучшее объяснение его действий можно найти в его заявлениях. Путин делал точно то, о чём говорил. Я много думала об этом в прошлом году, когда американцы недоумевали о удивительном восхождении Трампа и гадали, будет ли он исполнять то, что планировал в рамках обещанных им изменений в политике.

Как и лозунг Трампа «Сделаем Америку снова великой» сегодня, версия Путина сделать Россию снова великой не была идеологической, но её призрачный патриотический национализм в целом обобщил план Путина дать возможность ослабленной и деморализованной супердержаве чувствовать себя лучше. Путин расценил развал Советского Союза в 1991 году как «величайшую геополитическую катастрофу» двадцатого века, и даже если американцы не всегда понимали, что у него было на уме, он никогда не отклонялся от своей цели: консолидировать власть в Кремле.

Похоже, именно это является причиной восхищения Трампа Путиным. В интервью журналу «Плейбой» в марте 1990 года Трамп, который надеялся построить фешенебельный отель в Москве, описал свои впечатления о последних днях Советского Союза при Михаиле Горбачёве. «Россия вышла из-под контроля и правящие круги знают это, – сказал будущий американский президент. – Это моя проблема с Горбачёвым. Рука недостаточно крепкая».

Рука Путина явно намного сильнее. Несмотря на очевидные недостатки, беспорядок, коррупцию, ложь и экономическое отставание в России, он остаётся у власти 17 лет после его невероятного восхождения от серого подполковника КГБ до президента России. И это может быть частью того, что Трамп, другой невероятный президент, до сих пор защищающий своё избрание постоянным упоминанием выборов, видит в Путине и авторитарных правителях как он. Он рассматривает их как крутых парней, которые говорят о силе больше чем о свободе и, кажется, часто считает причиной их успеха способность оставаться у власти.

Я недавно спрашивала Боба Коркера, председателя сенатского комитета по внешнеполитическим связям, почему он думает, что Трамп имеет такую очевидную симпатию к Путину. Он покачал головой. «Я думаю тут играет роль восхищение сильным человеком. Извините», – сказал он. Его другой теорией было что Трамп считает себя кем-то вроде супергероя, который установит прочную связь с Путиным, чтобы показать, что он в состоянии сделать то, что ни один президент раньше не делал.

И это республиканец, который надеется сотрудничать с администрацией Трампа.

Америка не обременена историей тирании и тоталитаризма, которая преследует Россию. У нас 229-летний рекорд успеха конституционной демократии, которая переживёт эру Трампа. И хотя блеск и сила «имперского президентства», характеризующие правление Трампа, постоянно увеличиваются с того момента как историк Артур Шлезингер мл. популяризировал эту фразу в эру правления Никсона, у нас есть мощный противовес в виде свободной и независимой прессы и федеральных органов юстиции, которые уже продемонстрировали сильное сопротивление тому типу политического давления, которое Путин с таким успехом применяет в России.

Тем не менее, ведя репортаж из Вашингтона, мне трудно не беспокоиться. Когда я переехала в Москву в год, когда Путин стал президентом, прошла всего декада после развала Советского Союза. Многие русские всё ещё надеялись, что их страна станет похожей на Запад, куда их недавно не выпускали даже на время. При всей популярности битвы Путина с тем, что он пренебрежительно назвал хаотической свободой 1990-х, я встречала множество людей в России, кто тосковали по времени, когда они имели своё место за столом нормальной стабильной демократии.

Кто бы мог подумать, что через 17 лет встанет вопрос не о российской, а американской исчезающей демократии?

0

0