Забудьте образы мужчин в касках, стоящих у заводских ворот, или шахтёров с почерневшими лицами, или монтажников, взгромоздившихся на стальных балках над Нью-Йорком. Новым лицом американского рабочего класса стала латиноамериканская женщина, нога которой никогда не ступала на заводской двор. Этим большая часть рабочего класса больше не занимается. Вместо производства вещей им часто платят за услуги: уход за чужими детьми или родителями, уборку в доме.

Исчезновение рабочего класса в привычном виде означает как экономический триумф нации, так и несчастье для многих рабочих. Технический прогресс сделал американские фермы и заводы как никогда продуктивными, создав большие состояния и снизив стоимость еды и многих других продуктов. Но сама работа больше не требует большого числа сотрудников. В 1900-x на заводах и фермах работало 60% всей рабочей силы. К 1950, через полвека, в этих двух секторах было уже всего 36%. В 2014 там работали менее 10%.

Более чем сто лет назад, с момента как тренд был впервые задокументирован, люди предсказывали ужасное будущее, в котором рабочий класс перестанет трудиться. В 1964-м, группа видных либералов написала письмо президенту Джонсону с предупреждением о «кибернетической революции», которая неумолимо создаст «класс навсегда обедневших и безработных посреди потенциального изобилия».

Машины отняли работу у миллионов американцев, и налицо все факторы что тренд продолжится. В октябре «Будвайзер» успешно испытал самоуправляемый грузовик, доставив пиво на расстояние более чем 120 миль на склад в Колорадо. В декабре «Амазон» открыл небольшой универсальный магазин рядом со своей штаб-квартирой в Сиэтле, в котором нет кассиров. Клиенты, пока только сотрудники «Амазона», расплачиваются автоматически при выходе из магазина. В январе «Банк оф Америка» открыл отделения в Денвере и Миннеаполисе, в которых только один сотрудник, банкоматы и видеотерминалы. Американцы делают всё больше покупок в сети: около 8,4% розничных продаж в 2016. Эти перемены происходят по желанию клиентов, а не из-за снижения расходов корпорациями. Людям нравится совершать покупки в кровати среди ночи. Людям нравится, что компьютеры делают меньше ошибок. И люди очень привыкли к компьютерам. Несколько лет назад я видел, как женщина подошла в банке к окошку и спросила где здесь банкомат. Сотрудница спросила не может ли она обслужить клиентку. Женщина ответила, что не стоит, ей всего нужно было снять немного денег.

Но предсказатели были не правы в одном важном аспекте. Рабочие продолжают устраиваться на работу, но теперь она в сфере сервиса. Уход за постаревшими бэби-бумерами (людьми послевоенного поколения), в частности, стал самым главным источником роста рабочих мест в американской экономике. Среди сфер занятости, которые, по мнению Бюро трудовой статистики, в течение ближайших десяти лет будут только развиваться, находятся ассистенты физиотерапевтов, помощники по уходу за больными на дому, ассистенты и помощники трудотерапевтов, медсёстры, терапевты и их ассистенты. Вы поняли мысль: 9 из 12 возможных вариантов сказать «медсестра».

Будущее труда

В 1950 сфера услуг составляла до 40% объёма рынка труда в США. К 2005 году этот уровень достиг 56%, согласно данным анализа экономиста Дэвида Аутора из Массачусетского технологического института и Давида Дорна из Цюрихского университета. Сведения, говорит Аутор, свидетельствуют о том, что тренд развивался очень быстро в течение прошлого десятилетия, увеличив число американских рабочих, занятых в сфере услуг.

Рост трудоустройства в секторе услуг отражает факт, что американцы в среднем имеют больше денег, и что мы тратим относительно меньше денег на реальные товары, потому что они стали дешевле. В 1979 году нужно было работать 10,5 часов при средней зарплате, чтобы купить велосипед. В 2015 на это понадобилось только 4 часа. Большинству американцев не нужен второй или третий велосипед, так что деньги остаются на другие расходы. И деньги всё больше расходуются на услуги: работу по дому, развлечение и отпуск, и больше всего, на образование и лечение.

Эту работу трудно механизировать или производить с высокой эффективностью. Пациентов, идущих на поправку, невозможно научить быстрее есть. Флеболог не может пускать кровь сразу из двух рук. Роботы, пока, не могут менять подгузники. Более того, клиенты могут получать больше удовольствия от того, что работа по уходу выполняется людьми, а не машинами. Они готовы платить за отношение.

Другое ограничение нашей способности программировать компьютеры для выполнения людской работы описано в наблюдении венгерского учёного Майкла Поляни таким образом: мы знаем больше, чем можем сказать. Обратите внимание на работу охранника, задача которого в основном состоит в нажатии кнопки тревоги если что-то ему покажется не так. Технология упрощает безопасность, но нелегко написать формулу, заменяющую интуицию.

Прорицатели, несомненно, были правы по поводу бедности среди изобилия. Люди, оказывающие персональные услуги, как их раньше называли «слуги», обычно получают мало. Мало и социальных гарантий. Социальный пакет ничтожный. Работа требует физических усилий и истощает эмоционально. Совсем неудивительно, что женщины и иммигранты заняли эти рабочие места вместо родившихся здесь мужчин. Среди работников по уходу мужчины составляют менее 10%.

Зарплаты сотрудников сферы услуг определяют благосостояние американского рабочего класса, и до определённой степени расширяют экономику. Но политики уделяли этому мало внимания, отчасти потому американцы рассматривают работу в сервисе как временную. Подростки начинают работать в «Макдональдсе», матери устраиваются администраторами, старшие подрабатывают на входе в «Волмарт». Реальность такова, что на этих местах миллионы американцев проработали всю жизнь. И высока вероятность, что их дети будут работать там же.

1. Офелия Берсабе

Сан-Франциско. Помощница по дому.

Два крупных события в жизни Офелии Берсабе заставили её стать помощницей по дому. В 2008 году компания по выпуску электроники в области залива Сан-Франциско, где она проработала 21 год в качестве супервизора отдела образцов, уволила её в процессе массового сокращения. В тот же самый год её мать, за которой она последовала в США с Филиппин около 20 лет назад, умерла. «Когда она ушла у меня на руках, я почувствовала, что не уделяла ей столько внимания, сколько хотела, – говорит Берсабе. – Я пообещала себе, что буду заниматься уходом за женщинами, особенно пожилыми. Тем самым я чувствую, как будто ухаживаю за ней.

Девять лет спустя, в возрасте 69 лет, Берсабе является одной из миллиона американок, которые работают по уходу за больными, сфера, которая к 2024 году вырастет на 38 процентов и быстрее чем другие виды деятельности, благодаря в большей степени стареющему послевоенному поколению. Будучи сама пожилой, Берсабе работает 65 часов в неделю ухаживая за двумя престарелыми клиентами со старческим слабоумием. Она проводит пять 12-часовых и пять 14-часовых ночных смен в домах клиентов, составляя им компанию, напоминая принять лекарства и оказывая небольшую помощь по дому одному клиенту и полную, от купания и переодевания до смены памперсов, другому.

Две работы отчасти необходимость, отчасти мера предосторожности. Если один из её клиентов умрёт, она будет жить на доход от другого. Ей нужны деньги. Так как она член Международного союза сервисных рабочих, агентства, в которых она работает, платят за неё взносы в размере 16,13 и 11 долларов соответственно. Минимальная ставка в Калифорнии сегодня 10,5 доллара, но прожиточный уровень для таких как Берсабе составляет 11,29.

Берсабе благодарна за деньги и не жалуется на зарплату, но она признаёт, что зарабатывать на жизнь в технологическом пузыре области залива трудно. Она потеряла дом после увольнения, и вместе с мужем, работающим по ночам охранником, живёт вместе с двумя другими пожилыми парами в четырёхкомнатной съёмной квартире позади стадиона «Ливайс», где играют «Форти найнерс».

Благодарность, которую выражают ей клиенты – один целует её, когда она приходит – очень вдохновляет, но работа тяжёлая. Пациенты со слабоумием непредсказуемы. «Они ручные кошки, но когда начинается вечерняя спутанность, симптом слабоумия, это дикие тигры, – говорит Берсабе. – Но человек не виноват, это болезнь». Однажды, когда клиент возбудился и накричал на неё, Берсабе вышла на улицу и позвонила в дверь. Клиент встретил её как старого друга, которого давно не видел.

Берсабе собирается работать весь восьмой и девятый десяток лет, а может быть будет работать и после 90 лет. «Я буду работать столько, сколько смогу стоять на ногах, – говорит она. – Пока смогу ездить за рулём и ходить и бог позволит, я буду делать то, что люблю». Берсабе не хочет становиться обузой для своих троих детей, у которых собственные семьи, разбросанные от Кентукки до Филиппин. «Честно говоря, я думаю о том, вот придёт моё время, и кто будет заботиться обо мне? – продолжает Берсабе. – Я не хочу тревожить детей. Я хочу, чтобы они видели меня такой же бодрой, как я была прежде».

2. Соня Уфо

Бруклин. Заплетальщица волос

Во время недавнего визита в салон «Мир красоты Дженнифер» во Флэтбуше, районе Бруклина, Соня Уфо начала с расчёсывания моих туго завитых волос и распрямления их феном. Потом она отделила небольшую прядь, добавила немного наполнителя массы волос и сплела шестнадцатидюймовую косичку. Она повторила это более 80 раз в течение примерно шести часов, всё это время или стоя, или присев на высокий стул. «Нужно время и терпение, чтобы стоять на ногах часами, пока заплетаешь волосы, – сказала она, – так что надо действительно любить это дело».

Уфо, 38 лет, умеет заплетать косы с 15 лет. Она научилась этому в Нигерии, в городе Варри, где родилась. У друга семьи был салон по плетению косичек, и она ходила туда каждый день, смотря как работают женщины и в конце концов убедила их дать потренироваться на клиентках. Она училась на экономиста в государственном университете «Дельта» в Нигерии, но пока она училась, она узнала, что у неё рак щитовидной железы, и она приехала в США для лечения. Она начала зарабатывать плетением косичек и не вернулась к экономике. «На волосах больше зарабатываешь», – сказала она. А поскольку желающих хоть отбавляй, Уфо может работать от 12 до 15 часов в день, иногда без выходных, если есть запись. Она берёт от 100 до 250 долларов в зависимости от сложности. Она не была в отпуске пять лет.

В отличие от множества дипломированных косметологов, заплетальщицы, многие из которых иммигрантки, не используют химию, острые предметы или фен. Только расчёска, масло, вода и их руки. Отдельные штаты ввели законы по лицензированию этой деятельности. Необходимо пройти обучение в течение более чем 2 000 часов в школе косметологии, которое может стоить десятки тысяч долларов и уроки в которых почти не имеют ничего общего с работой с волосами чёрных женщин. Многие школы просто не обучают плетению косичек.

В 2016 году штат Айова отменил требование получать лицензию для плетения косичек, разрешив вместо этого сдавать местный экзамен по основам медицины и санитарии. Небраска также недавно отменила требование обучения в течение 2 100 часов для заплетальщиц натуральных волос. В Нью-Йорке им нужно получать лицензию по работе с натуральными волосами, что разрешает стилистам работать без химии с волосами чернокожих, например, мыть волосы шампунем, наращивать волосы, делать дреды, завивать косички и больше ничего. Лицензия стоит 70 долларов и требует образования, которое дороже. Но многие работают без лицензии.

Уфо хочет пойти в косметологическую школу. Она хочет поступить до конца года если получит необходимую финансовую помощь. Она выяснила, что ей это обойдётся в 15 000 долларов, поэтому она продолжает работать и ходит в школу по вечерам, когда может найти кого-то посидеть со своей шестилетней дочерью. Она сказала, что она хочет научиться работать с любыми волосами, красить, завивать, и мечтает открыть свой салон. «Я хочу получить лицензию, чтобы делать всё, – сказала она смеясь. – «Я хочу иметь возможность стричь белых».

 

3. Адриана Альварез

Цицеро, Иллинойс. • Работник фаст-фуда

Адриана Альварез шла из своего «Макдональдса» после дневной смены в 2014 году, когда мужчина остановил её на парковке. Она видела его внутри, покупавшим кофе, а теперь он спрашивал её не слышала ли она о «Борьбе за 15 долларов». Улыбнувшись, она сказала, что 15 долларов в час за работу в фаст-фуде было нереально. Она помчалась за своим сыном Менни в детский сад, но после этого вечером снова поговорила с этим человеком. Она сказала ему, что получает 8,5 долларов в час, на 25 центов выше средней зарплаты в Иллинойсе. Она работала в одном и том же «Макдональдсе» в Цицеро, большом латинском городе к западу от Чикаго, около четырёх лет. За всё время её один раз подняли зарплату на 10 центов. Человек объяснил ей, что её обманывали даже при такой низкой ставке: от работников ресторанов незаконно требовали закрывать смену перед снятием кассы или разгрузкой коробок. «Я думаю об этом сейчас, – говорит Альварез. – Господи, вот дура была».

Через несколько недель после встречи с организатором, говорит Альварез, она и её коллеги передали петицию с требованием чтобы менеджер относился к ним уважительнее в присутствии клиентов. Крики прекратились, и кроме того им скоро прибавили 75 центов. Альварез сказала, что научилась двигать работодателя. В марте 2014 она вышла на первый митинг, межгородскую акцию «Борьба за 15 долларов в день».

Альварез сейчас 24 года и она до сих пор работает в том же «Макдональдсе». По всей стране соотношение рабочих мест в рознице и сфере услуг с местами на производстве составляет более чем 2 к одному. Крупнейшие частные работодатели включают в себя «Волмарт», «МакДональдс», «Крогер» и конгломерат «Кей Эф Си», «Пицца хат» и «Тако белл». Эти сети больше не для подростков, работающих неполный день. Средний возраст работников фаст-фуда поднялся до 29 лет. Треть из них, как Альварез, какое-то время посещали колледж.

«Борьба за 15 долларов» не действует как обычный профсоюз. У них нет контрактов с работодателями и Альварез вместе с другими не платят взносы. Международный профсоюз сервисных рабочих был его первичным источником финансирования со дня основания в 2012 году в Нью-Йорке. Теперь организаторы «Борьбы» добились повышения зарплаты 22 миллионам работников в Америке. Хотя федеральный минимум в 7,25 доллара не менялся с 2009 года, большинство городов и штатов повысили минималку в 2012 году до 12, 13 и даже 15 долларов в час. При Трампе у движения появятся проблемы. Но «Борьба» возглавила кампанию по снятию первой кандидатуры Трампа на пост министра труда, Андрю Паздера, организовав работников местных сетей фаст-фуда на марш в свои рестораны и велев им рассказать свои истории о обмане с зарплатой. Низкая оплата труда волнует обе партии: двое из пяти американских рабочих получают менее 15 долларов в час.

Сегодня Альварез зарабатывает 11 долларов в час в «Макдональдсе». Её никогда не ставили в график на полную 40-часовую неделю. Она не получает премий, медицинской страховки и сверхурочных. Однако, повышение оклада позволило ей заменить сгнивший пол в её квартире в подвале. И Альварез изменилась благодаря борьбе за права. Она стала спикером, и работа приняла новое значение. «Когда люди говорят, что нам надо снова сесть за парту, я говорю внештатным преподавателям, присоединившимся к нам, идти в школу, – говорит Альварез. – Почему у них дела не идут лучше? Я не просто обслуживаю клиентов. Я служу этим невинным женщинам, своим сотрудницам, кто может не знать о своих правах. Я их защитница».

4. Стюарт Калвер

Бруклин Парк, штат Миннесота. • Водитель-экспедитор

Стюарт Калвер начинает свою ночную смену в «Запчастях О’Рейли» в 7 вечера и заканчивает через 9 часов. Он обменивается грузом – муфты, аккумуляторы, канистры со стеклоомывателем – с другим водителем в Ла Кроссе, штат Висконсин, и затем развозит товар по пяти магазинам на маршруте. Дорога изменилась за более чем 20 лет, что он водит грузовик. «Сегодня и в моём в возрасте это просто напряжно, – говорит он. – Намного больше шансов попасть в аварию, потому что все говорят по телефону». Законы тоже изменились. Например, каждый год Калверу надо проходить медкомиссию, потому что у него апноэ во время сна.

В прошлые годы гиганты типа «Амазона» всё время заставляли делать доставку быстрее и быстрее, зачастую в тот же день. Когда клиенты увеличили объём покупок в интернете – общий объём продаж в США вырос в прошлом году только на 2,9 процента, но онлайн-покупки выросли на 15,1% – торговые сети адаптировались, интегрировав больше пунктов доставки в свои системы. Марк Мерц, спикер «О’Рейли», относит часть успеха своей компании на счёт немедленной доступности товара при его необходимости клиенту.

Хотя «О’Рейли» расширил свой охват до 4 829 магазинов в 47 штатах в прошлом году, а выручка превысила 8,5 миллиардов долларов, этот рост не привёл к экспансии её рабочей силы или изменению рабочего процесса. «У нас не хватало рук более шести месяцев, – говорит Калвер. – Парни работали сверхурочно и заезжали в дополнительные магазины по пути». Калвер, член профсоюза «Тимстер локал 120», говорит, что ему платят не за отработанное время, но за пробег, который меняется год от года. Он добавляет, что в прошлом году заработал около 53 000 долларов, получая почти 23 доллара в час. «Наши зарплаты не выросли так как другие, – говорит он. – Мне пришлось окончить специальные курсы, чтобы получить свои права, а отношение к нам не изменилось за все 20 лет».

Калвер, которому 56 лет, не думает, что технологии уничтожат его работу. «Я не вижу как автоматические грузовики будут работать, – говорит он. – Тут так много вариантов». «О’Рейли» по-прежнему нужны люди для работы на погрузчиках и гидравлических подъёмниках сзади грузовиков, всё ещё полагаясь на спины и руки при разгрузке и проверке заказов. Несмотря на то, что работа стоила Калверу двух операций из-за шейного спондилёза и проблем с поясницей, она ему нравится. «Я счастлив, что делаю это, мне хорошо, – говорит он. – Я надеюсь, что доработаю до 65».

5. Сенди Долан

Лас-Вегас • Специалист по работе с клиентами

Когда Сэнди Долан переехала в Лас-Вегас в 2014 году, сбежав от холодных колорадских зим, она до этого в основном работала как специалист по работе с клиентами в страховых компаниях более десяти лет. Долан очень активна и она говорит, что с рождения рада помогать незнакомцам решать проблемы. Но она сказала, что ежедневные звонки о происшествиях и с заявками стали довольно депрессивной картиной. «Никто никогда не хочет говорить с своей страховой, – говорит Долан. – Этот звонок никогда не бывает добрым».

Bottom of Form

Вскоре после приезда в Лас-Вегас Долан начала искать работу. Она нашла колл-центр «Заппос», онлайн- магазина обуви и аксессуаров. «Я вообще-то ничего не знала о компании, – говорит она. – Но после того как я устроилась, я начала разговаривать с местными и люди такие, типа: «Чего, не в курсе? Мы все туда пытались пойти».

В команде клиентской поддержки «Заппос» более 500 человек, около трети всего штата. Большинство сотрудников работают в штаб-квартире компании, десятиэтажном здании в центре, которое раньше было ратушей Лас-Вегаса. Сотрудники типа Долан, которые работают на телефоне, начинают с зарплаты в 14 долларов в час, на доллар меньше чем в среднем получают 2,5 миллиона американцев, работающие с клиентами. Но Долан, которая получает немного больше, подчёркивает, что в отличие от других компаний, большинство сотрудников «Заппос» работают полный день и получают социальные пакеты типа медицинской страховки и пенсионных планов.

В «Заппос» сотрудников поощряют взаимодействовать с коллегами во время работы и обеда в офисе. Компания часто проводит мероприятия, от презентаций продуктов до «Охоты за предметами», в которых принимают участие все работники. Долан говорит, что это одно из обстоятельств, которое делает её работу намного лучше предыдущих. «Я была в местах где мне нельзя было пойти на обед с кем-нибудь, кто получал другую зарплату», – говорит она.

Другое отличие от прежних рабочих мест Долан в том, что «Заппос» не ограничивает время разговора с клиентом. «В других местах я всегда волновалась, что мне надо было решить проблему за пять минут, чтобы получить свои деньги», – говорит Долан. Она знает, что могла бы зарабатывать больше на другой работе, но тогда её день проходил бы скучнее. «Я думала, посижу тут полгода, чтобы добавить местную компанию в резюме», – добавляет она. – Но так и не искала работу после того как пришла сюда. И не планирую».

6. Рухатижиру Себатутси

Коламбус, штат Огайо • Мясник

Каждый день в два часа дня Рухатижиру Себатутси, беженец из Конго, едет на автобусе из пригорода Коламбуса, штат Огайо, где он живёт со своей женой и восемью детьми, вместе с десятью своими коллегами. Автобус едет 40 миль на юго-запад в Вашингтон Корт Хаус с населением в 14 000 человек, и высаживает пассажиров рядом с заводом упаковочной компании «Шугар Крик», производящей продукцию из свинины и курицы, типа бекона и сосисок. Около 4 часов дня Себатутси, 40 лет, переодевается в спецодежду мясника: кепка, перчатки и щётки. Потом он занимает своё место в ряду мужчин и женщин из Мьянмы, Конго, Бутана и сельских районов Огайо. Себатутси сбежал от войны в Конго подростком и провёл большую часть жизни в Руанде, в большом лагере беженцев «Гихембе», прежде чем перебрался в Огайо в 2015 году. С начала смены он пропускает мясо через мясорезки. «Толкаешь и толкаешь, – сказал он через переводчика. – Ума особого не надо». За девятичасовую смену три перерыва: 15 минут сначала, потом 30 минут на обед и незадолго до конца ещё 10 минут. В час ночи он едет домой. Когда он приезжает, жена и дети спят. Он работает без выходных, получая 11,5 доллара в час, полторы ставки в субботу и двойную в воскресенье. «Я так счастлив», – говори Себатутси.

В глубинке Огайо приветствуют беженцев, приняв более 17 000 человек с 1983 года. В ноябре 2016 года регион стал центром выступлений против переселенцев, когда сомалийский студент Университета штата Огайо был убит полиции после нападения на прохожих. Тем не менее, в феврале мэр Коламбуса Эндрю Гинтер подписал распорядительный акт в поддержку приёма беженцев. Его доводы были как экономическими, так и альтруистическими. Около 12% населения Коламбуса родились за рубежом. Согласно недавнему исследованию центра «Новая американская экономика», некоммерческой исследовательской группой поддержки, иммигранты из Коламбуса и пригородов платят 1,2 миллиарда долларов налогов, а тратят 3,2 миллиарда. Они работают врачами и инженерами, открывают небольшие компании, трудоустраивающие тысячи человек, работают на складах и часто занимаются тем, от чего американца отказываются, например, упаковкой мяса.

«Шугар Крик» одна из мясообрабатывающих компаний в стране, которая нанимает беженцев. Прошлой весной компания обратилась в Службу беженцев и иммигрантов. «Им нужны люди, – говорит Маркус Горман, сотрудник службы, занимающийся трудоустройством новых переселенцев. – У них много вариантов устроиться на простую работу, и они привыкли работать с ребятами, которые или плохо, или вообще не говорят по-английски». Сегодня, говорит Горман, около 65 клиентов службы работают в «Шугар Крик». С того момента как Себатутси начал работать в ноябре, он решил работать каждый день, и это он называет лучшей частью работы. «Много сверхурочных, и можно заработать». Но он добавляет, что это же и худшая часть. Он больше не может ходить со своей семьей в церковь. Всё это заталкивание, разрезание и упаковка происходит по кругу, но это намного лучше, чем жизнь в Гихембе. «Дети могли попросить что-нибудь чего ты не мог достать, – говорит он. – Но здесь ты работаешь, может справиться с проблемами, сделать что-то для себя».

7. Гуадалупе Гуидо

Далтон, штат Джорджия • Работница ковровой фабрики

На складе где работает Гуадалупе Гуидо так ярко, что там всегда как полдень. На больших металлических полках рядами лежат ковры, которые потом с этого завода в Далтоне, штат Джорджия, развозят на грузовиках по всей стране. Далтон называет себя «Ковровой столицей» мира, и все в семье Гуидо, её мать, отец, сестра и она сама, работают на одном из ковровых заводов.

Гуидо, которой 23 года и все зовут Лупе, работает на фабрике «Механические участки» почти два года. Она быстро выросла в должности, начав на ткацком станке, до этого поработав на погрузчике, делопроизводителем. Сейчас она работает менеджером на прошивке. Она даёт наряды, определяет тип пряжи и длину полотна на каждый заказ. «Без такого человека, – говорит она о своей роли, – тут нечего делать».

В политической сфере работа на производстве часто ассоциируется с мужчинами, а конкретнее с белыми мужчинами. Но женщины тоже работали с коврами в Далтоне и тоже на «Механических участках». Далтон наполовину населён латиноамериканцами, что видно по рабочей силе. Большинство жителей города, включая родителей Гуидо, Хосе и Мартину, прибыло из Мексики в 1970-80-х годах на работу в этой промышленности.

Лупе Гуидо родилась в Далтоне и сначала мечтала стать адвокатом. «Я много говорю», – сказала она смеясь. Но в 18 лет она захотела стать независимой и иметь свои деньги, поэтому она пошла работать в «Мохаук Индастриз», одну из крупнейших компаний по производству ковров в городе, где до сих пор работает её мать. Это было не то, чего хотели её родители. «Когда я росла, это постоянно было «Иди учись, иди учись», – говорит она. – Вам бы не понравилась моя работа».

Но ковровая промышленность, как и большинство американских производств, радикально изменилась. Самую тяжёлую и опасную работу теперь делают машины, которые в большинстве случаев управляются компьютерами, а компьютерами управляют люди типа Гуидо.

«Механические участки» помоложе «Мохаук» или «Шоу индастриз», двух компаний, которые занимали ведущие места десятилетиями. Но Гуидо быстро смогла подняться. Она зарабатывает 15,5 долларов в час, начав с 11 в 2015 году. В конце каждого года она получает премию в 500 долларов.

Гуидо говорит, что она останется на «Механических участках» так долго, как только сможет. Для этого ей нужно тщательно следить за своим временем, чтобы продолжить рост. Она встаёт в 6 утра, отмечается на работе в 7 и работает десятичасовую смену до пяти вечера. После ужина вместе со своим женихом, который тоже работает в ковровой промышленности, Гуидо проводит ночи учась на бакалавра по управлению людскими ресурсами в Северо-Западном техническом колледже Джорджии. Она хочет когда-нибудь стать начальником отдела или директором завода. «Я всё время двигаюсь вперёд, – говорит она. – Я не хочу останавливаться».

8. Венди Алмада

Лас-Вегас • Уборщица

Почти каждое утро Венди Алмада, ответственная за номера в курортном отеле с казино «Ариа», надевает пару резиновых перчаток и начинает с ванной. «Я не люблю заправлять кровати, – говорит она. – Мне нравится убирать в ванной». Затем она стаскивает простыни, убирает их в мешок и заправляет кровать. Она вытирает пыль, пылесосит, выносит мусор. Если перегорела лампочка или надо чистить ковёр с шампунем, она заполняет наряд. Она проверяет не пропустила ли чего в номере, затем отмечается и идёт в следующий. Они убирает в 13 номерах в день, апартаменты считаются за два или три номера.

Иногда работа лёгкая, как эта, но часто она открывает дверь и видит ужас для каждого ответственного: убитый номер. «Они едят здесь и оставляют мусор повсюду: банки, объедки», – говорит она, жестикулируя руками. Она сидит за раскладным столиком в трейлере на парковке профсоюза работников кулинарии Лас-Вегаса. «Особенно мальчишники. Господи, это невыносимо».

Так как она член профсоюза, ей платят 17,65 долларов в час. Профсоюз «Локал 226», созданный в 1935 году, самый большой в Неваде. В нём состоят 57 000 мужчин и женщин из 167 стран, из них 56% латиноамериканцев и 81% цветных. Среди них повара, бармены, официанты, носильщики, посыльные и ответственные за номера. Средняя зарплата работника профсоюза 23 доллара в час по сравнению с 10 долларами не состоящих в союзе работников гостиниц или 6 долларами, которые Алмада, которой 42 года и которая переехала в США из мексиканского приграничного города Агуа Приета (она получила грин-карту в 11 лет и стала гражданкой в 22), получала на фабрике по производству пластиковых стаканчиков для кофе в Таксоне.

Она сказала, что её уволили с той работы за то, что она на два месяца ушла в отпуск по уходу за ребёнком, и это заставило её вместе с мужем (теперь уже бывшим) переехать в Лас-Вегас. Они слышали, что в казино есть работа, на которой 90% сотрудников гостиниц на Стрипе состоят в кулинарном профсоюзе. Но она пошла в «Арию» только после развода, когда её пришлось самой обеспечивать себя и троих детей.

Это было шесть лет назад. Алмада перечисляет всё, что работа и профсоюз сделали, чтобы улучшить её жизнь: бесплатная медицинская страховка и скидки на лекарства, пособие, гарантия занятости, первый взнос в 20 000 долларов за свой первый дом. Сначала она не понимала какие выгоды и правила существуют в профсоюзе. По этой причине работники часто не пользуются льготами, в частности те, кто не говорят по-английски. Тем не менее, последние семь месяцев Алмада находится в продолжительном, оговоренном в контракте и согласованном профсоюзом отпуске, в течение которого она работает организатором в казино «Мандалай бей». Она обучает других сотрудников читать и понимать свои контракты. «У меня никогда не было таких прав в Аризоне, – говорит она. – Из-за того, что я родила, они меня уволили и никто мне не помог. Если бы я работала здесь с профсоюзом, этого бы не случилось».

9. Нейт Эван

Бостон • Трубоуклачик

С рабочего места в Роксбери, где он работает в бригаде трубоукладчиков, Нейт Эван может видеть здание, в котором раньше находилась средняя школа имени Филис Уитли, из которой его исключили за драки и другие проступки. «Это по глупости было», – говорит он.

Пятый ребёнок замотанной матери-одиночки, Алан вылетел из четырёх школ и получил пулю в плечо прежде чем попал в тюрьму в 18 лет, пытаясь застрелить члена соперничающей банды. Отбывая трёхлетний срок, он решил изменить свою судьбу.

С помощью бывшего прокурора, который принял участие в его реабилитации, Эван принял участие в программе «Операция «Выход», основанной в 2014 году, в которой Бостон вместе профсоюзами направляет жителей с криминальным прошлым на работу. Попробовав поработать плотником, с листовым металлом и на других местах, Эван, которого всегда завораживала сварка, но пугала высота, предпочёл работе с металлом укладку труб.

В создании профессий много политики, но существует и идеал силы меритократии. «Дело не в том как ты выглядишь, а как выглядит твой хомут, – говорит Эван, имея в виду скобы, поддерживающие трубы. – В то же время ничего такого. Дело в этике твоей работы». Он уже решил привести на работу сына, когда тот подрастёт.

Эван, которому 28 лет, работающий второй год помощником и получающий 30 долларов в час плюс соцпакет, может стать квалифицированным рабочим через три года, и он планирует развиваться и достичь уровня зарплаты около 50 долларов в час. Он всё ещё живёт около «Четырёх углов» в Дорчестере, где он вырос, но он ищет дом в другом месте. «У тебя не было денег на еду, ничего, а теперь покупаешь дом, покупаешь машину, – говорит он. – Твоему сыну нужна школьная форма, и ты можешь ему её купить».

Мэр Бостона Мартин Уолш считает, что программа «Операция «Выход» способствует такой трансформации и формированию самосознания. Уолш, который тоже вырос в Дорчестере и имел проблемы (пуля раздробила ему ногу) прежде чем он начал создавать профсоюзы, сказал: «У нас через программу прошло 80 человек, и мы расширяем её на программистов и поваров. Некоторые из этих парней бились на улицах. Эффект очевиден».

Программы, которые снижают преступность, направляя правонарушителей и потенциальных преступников на хорошую работу привлекают к себе внимание по всей стране. Некоторые их них, как «Программа «Выход», фокусируются на возврат к нормальной жизни после тюрьмы. Другие, как чикагская инициатива «CRED», недавно начатая организацией «Эмерсон коллектив» и Арной Дункан, бывшим министром образования США, пытаются снизить вооружённое насилие с помощью обучения навыкам трудовой и общественной жизни молодых людей, которые не учатся и не работают. Требуется много времени и ресурсов чтобы вывести жизнь с тупиковой траектории на путь к успешному будущему, но Эван подтверждает эффективность подхода. «Я не хирург или крутой прокурор, – говорит он, – но для меня, продукта среды, взятого у матери в 9, отправленного в тюрьму в 18, подметавшего и мывшего очко в тюрьме за 19 центов в час и жившего как колхозник, это лотерейный билет».