Технические гиганты очень велики. Они становятся ещё больше. Мы не можем их остановить. Но по всей видимости, мы и не собираемся.

История американского бизнеса является повторяющимся циклом беспрепятственного, иногда катастрофического роста, сопровождаемого периодами размышлений и регулирования. В предыдущие эры удушающего корпоративного доминирования над нашими жизнями – когда промышленники взяли всех мёртвой хваткой благодаря железным дорогам и громадным нефтяным и сталелитейным концернам, или, когда неистовые финансовые спекуляции вводили нацию в экономические пароксизмы – американцы обращались к своему правительству, чтобы исправить ситуацию.

В последние полвека законодатели и регуляторы установили режим повышения безопасности автомобилей и других потребительских товаров, устранения телефонной монополии, которая контролировала большинство национальных коммуникаций и ослабления фатальной хватки, которой табачные компании держали американское общество.

Сегодня мы находимся в очередной поворотной точке глобальной экономики. Пригоршня технологических компаний, «Ужасная пятёрка» – «Эппл», «Гугл», «Майкрософт», «Фейсбук» и «Амазон», крупнейшие американские корпорации по стоимости акций – контролирует технологические платформы, которые будет доминировать над жизнью в обозримом будущем.

Но несмотря на их рост и очевидное влияние на экономику и общество, технологии давно дан специальный пропуск. Почти два десятка лет, как при республиканцах, так и при демократах, большинство технологических гигантов получали послабления в плане законов, регулирования и вообще любых правительственных проволочек.

Теперь это отношение начинает меняться. Я провёл последние несколько недель разговаривая с людьми в правительстве и публичных политических кругах о том, стоит ли нам начать думать, как ограничить власть технологических гигантов с помощью правительства, и если да, то как.

В Вашингтоне всё больше пытаются сделать «что-нибудь» с крупными технарями. Осознание того, что сети типа «Фейсбука», «Гугла» и «Ютуба» сыграли важную и в основном скрытую роль в последних президентских выборах, породило срочное решение регулировать политическую рекламу в интернете.

В левом крыле возник всплеск интереса к переосмыслению антимонопольной политики, чтобы справиться с самыми экономически сильными из пятёрки – «Амазоном», «Фейсбуком» и «Гуглом». Республиканцы были более молчаливы, но тень сомнения особенно наблюдается в крыле Стива Беннона справа. Беннон, председатель новостного агентства «Брейтбарт» и бывший советник президента, неоднократно нападал на технологические компании за их либеральный взгляд на мир и за то, что он называет их угрозой свободе слова. И, как отмечает моя коллега Сесилия Кенг, СМИ, телекоммуникации и другие области деятельности приводят эти аргументы с обеих сторон.

Но мало что говорит о том, что мы скоро увидим решительные действия. Среди политических интеллектуалов очень мало кто осознаёт, что огромная власть технологических гигантов может нанести вред. Интеллектуальные основы для регулирования одного, двух или нескольких из пятёрки остаются неопределёнными. Политическая воля для этого ещё более расплывчата. Технологические компании остаются чрезмерно популярными, и они использую свои невероятные состояния для приобретения политического и культурного влияния.

«Простые люди, законодатели, мы все чувствуем быструю утрату контроля и власти над этими компаниями», – сказал Барри Линн, директор Института открытых рынков, либерального мозгового центра, который находится в оппозиции к концентрированной корпоративной силе. Много лет, говорит он, технологические гиганты считались практически неприкасаемыми – такими большими, что даже мысль о том, чтобы кинуть им вызов, привела бы к политическому параличу.

Линн думает, что этот взгляд меняется. В июне институт попросили покинуть своё пристанище, фонд «Новая Америка», как сообщалось, из-за давления «Гугла», одного из главных основателей фонда. («Гугл» и фонд отвергли это обвинение).

«Наше изгнание трансформировало дискуссии среди людей о власти этих компаний, – сказал Линн. – Ребята в городе увидели это, заметили, и спорю на кучу денег, что через год мы увидим реально крупный сдвиг на этом фоне».

Отчасти действия правительства против пятёрки были сдержаны необычной природой её власти. Большинство того, чем они сегодня занимаются, и скоро получат власть для этого, выходит за рамки того, что мы ожидали от корпораций. Разными путями каждый из членов этой группы собирает, анализирует и распределяет нашу самую важную общедоступную и личную информацию, включая новости, политическую информацию и наши отношения. Их призывают следить за соблюдением свободы слова, нераспространением терроризма и сексуального рабства, а также защищать нации и отдельных лиц от существующих цифровых атак.

Они создают машины, которые однажды смогут сравниться и даже превзойти человека по разуму – это технологическое достижение может принести с собой такие же сложности, как и изобретение ядерного оружия. И все они создают экономическое неравенство в США, так как их цифровая продукция приносит огромные богатства относительно небольшому количеству сотрудников и инвесторов в либеральных анклавах Западного побережья, обделяя большинство остального мира.

Но с другой стороны пятёрка не совсем точно вписывается в традиционное определение опасной корпоративной силы. Только пара из них являются монополиями или дуополиями на своих рынках – например, «Гугл» и «Фейсбук» с цифровой рекламой.

«Айфон» «Эппл» самый прибыльный продукт в мире, её «Апп стор» – самая важная цифровая торговая площадка, но тем не менее два из трёх продаваемых смартфона в США это не «Айфоны».

«Амазон» считается нулевой отметкой огромной трансформации американской розницы, и это подразумевается в развивающейся истории о том, как наши рабочие места и наши обеды пожираются машинами. Но только в прошлом году годовая выручка «Амазона» превысила этот показатель «Костко» (оптовый продавец продовольствия и бытовой химии). Он пока ещё не завоевал большую часть интернет-торговли в Америке, его доля в американской рознице составляет однозначную цифру, и он всё ещё маленький спутник по сравнению с солнцем «Волмарта».

Потом у нас свои сложные отношения с технологическими гигантами. Мы не думаем о них так же, как, например, о безликих мегакорпорациях с Уолл-стрит. Мощь пятёрки прикрывается дружелюбием, практичностью и неотразимым удобством по невероятным ценам. Мы сами добровольно связали с ними свои жизни, а затем мы пристрастились к ним. Для многих американцев жизнь без одного или двух из них может стать практически невозможной.

«Мы все стали немного киборгами, – пишет Франклин Фёр, бывший редактор «Новой республики» в «Мире без ума», одной из нескольких новых книг, оценивающих гигантов. – О чём на нужно постоянно помнить, это то, что мы не просто сливаемся с машинами, а с компаниями, которые управляют машинами».

Сложная природа власти пятёрки породила новые идеи о том, как регулировать их деятельность. В январе Лина М. Кан, сотрудница Института открытых рынков, опубликовала статью в «Йельском юридическом журнале», настаивая на новой концепции антимонопольных законов, чтобы обуздать рост «Амазона». Кан считает, что современный взгляд на антимонопольные законы, созданные при правлении Рейгана, уделяет слишком много внимания низким ценам ка мере определения власти компании на рынке.

Так как менеджеры «Амазона» продолжают снижать цены, антимонопольные организации упустили из вида роста «Амазона», говорит она, включая его подход к созданию платформ доставки и облачного хранения данных, что даёт компании глубоко вцепиться в остальную часть экономики. «Открытые рынки» подверг подобной критике и «Гугл» с «Фейсбуком».

Тем не менее, эти идеи вызывают противоречия даже среди либералов, отчасти потому что очень рискованно утверждать, что потребители должны чувствовать неладное при виде низких цен. Дайана Мосс, президент прогрессивного «Американского антимонопольного института», сказала мне, что нам не нужны новые правила, чтобы обуздать технологические фирмы. Нам просто нужно более строгое исполнение существующих.

Этого, похоже, не происходит. При Обаме правительство заботливо обращалось с технологическими компаниями. Европейские регуляторы преследовали «Гугл» и обвинили его в злоупотреблении своей поисковой монополией, но Федеральная торговая комиссия закрыла дело 2013 года. В течение прошлогодней президентской кампании, Трамп часто говорил о подавляющей технологической силе, но за время правления он ничего не сделал для её подавления. Приобретение «Амазоном» «Хоул фудс», например, мухой прошло контроль регуляторов.

Соберите всё вместе, и вы получите историю апатии и нерешительности перед лицом корпоративной силы.

«Мы смотрим на ряд обстоятельств при которых монополии стали такими влиятельными и бесцеремонными, – сказал Гари Рибек, антимонопольный юрист из Кремниевой долины, который обвинял «Майкрософт» на её пике два десятка лет назад, возбудив историческое дело против компании.

Рибек, который сейчас действует против «Гугла», доказывает, что антимонопольное преследование «Майкрософт» правительством изменило культуру компании, которая в свою очередь создала на рынке место для новых игроков типа «Гугла» и «Фейсбука».

Подобное оживление может появиться если мы начнём контролировать технологических гигантов. Но это большое «если».

«Самое большое препятствие в том, будем ли бы заниматься этими проблемами как общество?» – сказал Рибек. – Если бы мы были более сознательными, у нас бы не было и духа проблем, которые мы имеем сегодня».

0

0