Зал суда затих. Отец двоих детей, убитых их бывшей няней сидел в первом ряду рядом с парой запасных присяжных, которых только что освободили перед совещанием. Они держались за руки. Слёзы катились по их щекам.

И когда суд присяжных осудил няню, Йоселин Ортегу, в убийстве, отклонив её заявление, что она была тяжело психически больна, чтобы осознавать свои действия или понимать, что они неверные, отец детей, Кевин Крим, опустил голову и качался взад и вперёд. Присяжный снял свои очки и вытер слёзы.

Суд присяжных из шести мужчин и шести женщин совещался два дня прежде чем вынес решение, которое они огласили в среду в начале пятого в Верховном суде штата на Манхэттене. Ортега, 55 лет, неподвижно сидела во время чтения вердикта: виновна в убийстве первой степени, в убийстве второй степени. Она проведёт остаток жизни в тюрьме начиная со дня заключения 14 мая.

На пресс-конференции после приговора окружной прокурор Манхэттена Сайрус Р. Венс-мл. сказал, что суд «справедливо признал виновной Йоселин Ортегу». Он похвалил присяжных «за их старания во время невероятно сложного и печального процесса». С глазами полными слёз рядом с ним стоял Крим. Венс сказал, что Кримы «пережили самый страшный кошмар, который может случиться с родителями».

Что касается присяжных, то после изучения в течение почти двух месяцев показаний и фотографий места преступления, боль Кримов стала и их болью.

«Как отец двоих детей я не могу себе это представить, никто из родителей не должен пережить утрату ребёнка, – сказал один из присяжных, Дэвид Кёртис, во время пресс-конференции, со слезами на глазах. – Это было очень трудным решением для нас. Люди повышали голос, было много слёз».

Дело породило волны шока по всему городу и привлекло внимание к решениям – часто принимаемым по устной рекомендации – которые ньюйоркцы из всех социальных слоёв делают ежедневно, оставляя своих детей на попечение посторонних.

Ортега никогда не отрицала, что она убила Лео Крима двух лет и его сестру Люсию шести лет в ванной комнате квартиры их семьи в верхнем Вест-Сайде в доме 57 западной части 75 улицы 25 октября 2012 года.

Мать детей, Марина Крим, со средним ребёнком на руках пришла домой около 5:30 вечера и нашла двоих детей без признаков жизни в ванне с многочисленными ранами от кухонного ножа и Ортегу, стоящую рядом с ними. Когда Ким открыла дверь ванной, Ортега воткнула нож себе в шею.

Обвинители настаивали, что Ортега собиралась убить детей, потом совершить самоубийство, потому что она была в депрессии и зла на Ким из-за нагрузки и графика работы.

Защита, тем не менее, сказала, что Ортега была серьёзно психически больна и слышала голоса, включая Сатану, сказавшего ей убить детей. Её адвокат, Валери ван Лир-Гринберг, предоставила доказательства, что у Ортеги были видения и галлюцинации с подросткового возраста в Доминиканской республике, но её психоз оставался без внимания и диагноза, пока её не арестовали.

Присяжные слышали мнения экспертов-психиатров с обеих сторон, которые пришли к разным заключениям о душевном состоянии Ортеги на время убийства.

Когда начались прения, сказал Кёртис, присяжные разделились, но в конце «всё упёрлось в доказательства. У нас не было чёткого достоверного доказательства, что ответчица не знала, что делает».

Два психиатра со стороны защиты, Карен Б. Розенбаум и Филип Дж. Резник, сказали, что Ортега так сильно страдала от психического расстройства, что не осознавала своих действий или не знала, что они неверные. После опроса членов её семьи и изучения историй болезни, они пришли к заключению, что её несколько недель до убийства преследовали голоса в голове. Она даже не помнила ужасных убийств, сказали они.

Но судебный психолог со стороны обвинения Али Хадиви показал, что, хотя Ортега и страдала от волнения и депрессии, она не была психически больной. Он определил, что у неё не было паранойи, галлюцинаций или любого рода отрыва от реальности в день убийства. В подтверждение своего заключения, обвинитель показал видеозапись, сделанную в 2016 году, на которой Ортега раз за разом отрицает Хадиви, что она слышала голоса, которые велели ей убить детей, что не соответствовало тому, что она говорила психиатрам со стороны защиты несколько месяцев спустя после убийства.

Обвинители Стюарт Силберг и Кортни Грувс также сосредоточились на сведениях что Ортега планировала убийство. В тот день она оставила сумочку с ценностями, удостоверениями и семейными реликвиями своему сыну, а конверт с важными личными документами своей сестре Делси Ортеге. Она также незадолго до этого попросила Делси позаботиться о своём сыне-подростке и «хорошо его воспитать».

Ван Лир-Гринберг, тем не менее, отметила, что Ортега говорила некоторым членам семьи как сильно она любила детей Крим и сообщила присяжным что единственное возможное объяснение такой жестокости — это тяжёлая психическая болезнь.

Присяжные в течение шести недель выслушали показания 53 свидетелей, включая душераздирающие сведения матери детей, которая описала увиденную сцену ужаса в ванной, и отца, который говорил о его сильной злости на то, что члены семьи Ортеги врали ему и его жене о квалификации и прошлом няни. Оба сказали, что заметили, что Ортега была в подавленном настроении несколько недель перед убийством, но не видели никаких признаков того, что она сходит с ума.

Перед арестом Ортегу ни разу не госпитализировали по поводу проблем с психикой. Единственной записью по поводу её душевного здоровья была она страница с записями психолога, которого она посетила за три дня до совершения преступления. Он определил, что она страдает от депрессии и волнения. «Она не говорила мне ни о каких сомнениях по поводу голосов или видений», – показал он.

Из-за отсутствия истории болезни защита опиралась на показания членов семьи Ортеги и её друзей, чтобы показать, что у неё было два психических срыва в Доминиканской республике, один в 1978 году, когда умерла её младшая сестра, и второй в 2008, когда близкий друг семьи совершил самоубийство. В обоих случаях она погружалась в глубокую депрессию и отказывалась покидать дом, сказали её сёстры и друзья. В 1978 году она лечилась у врача и поправилась. Во время второго эпизода, говорят свидетели, она начала выражать бессмысленный страх по поводу людей, которые придут за ней и вернулась в Нью-Йорк.

Братья и сёстры Ортеги, а также другие члены семьи также показали, что она была не в себе шесть месяцев перед убийством, часто плакала, просила людей помолиться за неё и говорила о «тенях» и «чёрном человеке», преследующем её и пытающемся разбить её семью.

Её душевные проблемы начались, когда одна из сестёр, Миледис Гарсия, попросила её съехать из квартиры на Хамилтон-хайтс, сказали свидетели. Она переехала в квартиру в Бронксе, которая принадлежала другому родственнику и настояла, чтобы её сына-подростка, Хесуса Фриаса, отправили из Доминиканской республики к ней. Она оставила Фриаса с Гарсией, когда ему было 4 года и не растила его сама, кроме периода в 18 месяцев где-то в 2008 году.

За три дня до убийства она проснулась среди ночи и начала разбрасывать кастрюли и сковородки по всей кухне, потом заявила, что ничего не помнит, сказала её сестра Делси.

Всего за 4 часа до убийства Ортега зашла в соседскую квартиру, возбуждённо говоря и ходя в разные стороны, и сказала девочке-подростку, жившей там, Дженнифер Рейносе, что она видела «чёрную тень», которая говорила с ней. В более чем десятке интервью в течение месяцев перед убийствами, Ортега сказала Розенбауму, что слышала голоса, включая Сатану, который говорил ей убить себя и детей её работодателей.

Обвинители, тем не менее, сосредоточились на заявлениях, которые Ортега сделала доктору Кеффри, терапевту, за три дня до убийства и доктору Марку Дубину, психиатру, который говорил с ней через 11 дней после ужасного события, когда она лечила рану на своей шее в нью-йоркском пресвитерианском медицинском центре Вейлла-Корнелла. В обоих интервью Ортега пожаловалась на проблемы с деньгами и выразила недовольство Крим в связи с её графиком работы и нагрузкой, но не упоминала голоса, велевшие ей убивать.

Впервые она сообщила о голосах через месяц, когда её состояние улучшилось и её постхирургический бред пропал. Члены её семьи поначалу не говорили о симптомах её психической болезни, но потом сказали об этом во время разговоров с докторами Розенбаумом и Резником.

В заключительном слове главный обвинитель Стюарт Силберг настаивал, что Ортега придумала истории о приказах дьявола, чтобы избежать пожизненного заключения, и что её родственники придумали истории о её видениях по тем же причинам.

Но ван Лир-Гринберг сказала, что Ортега и члены её семьи сначала скрывали симптомы её болезни из-за позорного клейма, которым в Доминиканской республике считают душевную болезнь. Она посчитала, что Ортега проиграла битву с демоническими голосам в её голове, была в отрыве от реальности и не знала, что делала.

«Её мозг и её тело были разделены», – сказала она.

Примерно через час после вынесения вердикта Марина Крим, которая не присутствовала в суде, чтобы выслушать решение присяжных, разместила в «Инстаграмме» фото с Эмпайр-стейт-билдинг, достопримечательности, которую обожал Лео, и написала: «Вы двое так и не попали на вершину, но теперь я впервые здесь, в покое, на вершине мира, вспоминая о другой жизни и думая о вас».

0

0