Телефонный звонок, который разрушил жизнь Мохаммеда Хоки, раздался в апреле 2014 года, когда она начал ещё один длинный день за рулём нью-йоркского такси, где он работал после эмиграции из Бангладеш девять лет назад.

Звонок был от известного бизнесмена, который продавал медальон, желанное разрешение от города, разрешавшее водителю иметь своё собственное жёлтое такси, а не работать на кого-то. Если Хока даёт ему в этот же день 50 000 долларов, он обещает помочь с кредитом на покупку.

После лет потения на боссов, которых он ненавидел, Хока подумал, что его мечты о богатстве и независимости сбываются. Он опустошил свой банковский счёт, занял у друзей и поспешил в офис человека в районе Куинса Астория. Хока передал чек и получил стопку документов. Она поставил свою подпись и ушёл, горя желанием рассказать всё жене.

Хока заработал в тот год около 30 000 долларов. Он понятия не имел, как он сказал потом, что он просто подписал контракт, по которому был обязан заплатить 1,7 миллиона долларов.

За последний год волна самоубийств таксистов в Нью-Йорке обозначила без обиняков ошеломляющий долг и финансовое бремя владельцев медальонов. Всё это время официальные лица заявляли, что причиной кризиса стала конкуренция с компаниями перевозок по найму типа «Убера» и «Лифта».

Но расследование «Нью-Йорк таймс» обнаружило, что основной причиной разорения стала пригоршня сильных лидеров отрасли, которые неуклонно искусственно повышали цену медальонов такси, создавая пузырь, который в конце концов лопнул. Более чем за десять лет они загнали тысячи таксистов в безрассудные долги и вывели сотни миллионов долларов, прежде чем рынок упал.

Такой вид бизнеса давал большую прибыль банкирам, брокерам, адвокатам, инвесторам, владельцам автопарков и коллекторам. Лидеры некоммерческих кредитных союзов стали мультимиллионерами. Продавцы медальонов разбогатели до такой степени, что смогли покупать яхты и жильё с видом на береговую линию. Один из самых успешных банкиров нанял рэп-звезду Ники Миная для выступления на семейном торжестве.

Однако, этот бизнес опустошил сбережения семей иммигрантов, собиравшихся всю жизнь, вогнал водителей в долги, которые они не могут выплатить и развалил отрасль, которая издавна была одной из отличительных черт Нью-Йорка. Более чем 950 владельцев медальонов объявили себя банкротами. Тысячи других едва держатся.

Принцип бизнеса был поразительно похож на тот, что привёл к краху рынка недвижимости, повлекшему за собой глобальный экономический кризис 2008 года. Банки и слабо регулируемые частные кредиторы выдавали рискованные займы и поощряли постоянное рефинансирование. Водители брали кредиты, которые не могли себе позволить на условиях, которые они не понимали. Некоторые банки даже сами вошли в отрасль такси после краха рынка недвижимости в поисках новых рынков с новыми заёмщиками.

Комбинация лёгких денег, активных заёмщиков и приманка в виде ценного актива помогла ценам взлететь намного выше, чем медальоны стоили на самом деле. Некоторые лидеры отрасли подогревали ажиотаж умышленно переплачивая за медальоны, чтобы раздуть цены.

С 2002 по 2014 год цена медальона выросла до более 1 000 000 долларов с 200 000, хотя данные города показывали, что доходы водителей едва ли изменились. Около 4000 водителей, согласно данным, купили медальоны в этот период. Они очень хотели купить их, но вместо этого они были втянуты в сомнительное приобретение.

«Всё это было как пирамида, потому что оно зависело от роста цен, – сказал Хейвуд Миллер, специалист по долгам, который консультировал как должников, так и кредиторов. – Обман был в том, что парень, который покупал, был иммигрантом, возможно, не говорившим по-английски. Их провели».

Как и при кризисе рынка недвижимости, правительство игнорировало предвестники краха и вывело кредиторов из-под контроля. Городская комиссия по такси и лимузинам зашла дальше всех, став чир-лидером продаж медальонов. Её задачей было регулирование отрасли, но, когда цены взлетели до небес, она продавала новые медальоны и стала заявлять, что они были «лучше, чем рынок акций».

После того как рынок медальонов рухнул, мэр Билл де Блазио решил не выделять пособия, а в начале этого года пресс-секретарь городского совета Кори Джонсон распустил комитет по контролю за такси, сказав, что он выполнил большинство своих задач.

В течение 10 месяцев «Таймс» провела интервью с 450 человеками, создала базу данных, содержащую все сделки с медальонами, начиная с 1995 года и проанализировала тысячи займов и других документов, включая внутренние документы банков и конфиденциальные соглашения о доле в прибыли.

Расследование обнаруживало один за другим примеры водителей, попавших в ловушку рабских долгов, включая сотни подписавших только процентные займы, которые обязывали их платить непомерные комиссии, отказавшихся от своих законных прав и бесконечно отдававших почти весь свой месячный доход.

Пакистанский иммигрант, который думал, что он просто купил машину, остался с долгом в 780 000 долларов за медальон и без средств к существованию. Иммигрант из Бангладеш сказал, что ему велели сказать неправду о его заработке в заявлении на кредит. В конце концов он потерял свой медальон. Иммигрант с Гаити, который работал до изнеможения, чтобы заработать на ежемесячный платёж по кредиту, обнаружил, что он выплачивает только проценты и стал банкротом.

Неясно нарушил ли этот бизнес какие-либо законы. Но после анализа фактов «Таймс», эксперты сказали, что методы были одними из худших среди используемых со времён кризиса рынка недвижимости.

«Я не думаю, что мог бы сварганить более хищническую схему, даже если бы попытался, – сказал Роджер Бертлинг, старший преподаватель клиники грабительского кредитования и защиты потребителей юридического факультета Гарварда. – Это было современное долговое рабство».

Кредиторы разработали свою технику в Нью-Йорке, но распространили её в Чикаго, Бостоне, Сан-Франциско и в других местах, трансформируя рынок такси по всей стране.

В интервью кредиторы отрицали грехи. Они отметили, что контролирующие органы одобрили их деятельность и сказали, что некоторые заёмщики приняли неверные решения и взяли на себя слишком большие обязательства. Они добавили, что некоторые водители были счастливы использовать растущие цены на медальоны как залог на займы наличными и что те, кто продали свои медальоны на пике цены, хорошо заработали.

Кредиторы говорят, что верили, что цена медальона будет постоянно расти, как это было почти всегда. Никто, добавляют они, не мог предсказать, что появятся «Убер» и «Лифт», которые подорвут бизнес.

«Люди любят винить банки за то, что происходит, потому что они плохие большие банки, – сказал Роберт Фамилиант, бывший глава «Прогрессивного кредитного союза», маленькой некоммерческой организации, которая специализировалась на займах на медальоны. – Мы, по моему мнению, не делали ничего, кроме как помогали мелким предпринимателям добиться успеха».

Фамилиант получил зарплату и другие выплаты на сумму в почти 30 миллионов долларов, включая 4,8 миллиона бонусов и премий в 2014 году, в год краха.

Мира Джоши, которая пришла в Комиссию по такси и лимузинам в 2011 году и стала председателем в 2014, сказала, что контроль за кредитами был задачей не только города. Он она признала, что официальные лица видели красные флаги и могли что-то сделать.

«Было много игроков, и много людей просто смотрели за игрой. И комиссия смотрела за игрой. Кредиторы смотрели за игрой. Заёмщики смотрели за игрой, когда их инвестиции дорожали, и пока всё не стало разваливаться, люди не начали предпринимать действий и показывать пальцами, – сказала Джоши, которая ушла из комиссии в марте. – Это была вечеринка. Зачем расходиться?»

Каждый день около 250 000 человек ездят в нью-йоркском жёлтом такси. Вероятнее всего, не зная, что они принимают участие в необычной экономической системе, такой же старой, как и Эмпайр-стейт билдинг.

Город создал медальоны такси в 1937 году. Такси без лицензии заполонили городские улицы, поэтому власти разработали около 12 000 специальных жестяных табличек и объявили нелегальной работу такси без медальона, прибитого к капоту машины. Город продавал медальоны по 10 долларов.

Люди, купившие медальоны, могли продать их, как и любой другой актив. С единственным ограничением: власти сделали примерно половину медальонов «независимыми» и затем потребовали, чтобы они принадлежали тому, кто за рулём этого такси.

Со временем, когда жёлтые такси стали символом Нью-Йорка, рядом с ними возникла беспощадная индустрия. Несколько предпринимателей скупили большинство обычных медальонов и создали таксопарки, которые контролировали рынок. Это были семейные предприятия, в основном расположенные в промышленных районах Адской кухни на Манхэттене и Лонг-Айленд сити в Куинсе.

Обвинения в коррупции, расизме и эксплуатации преследовали отрасль. Некоторые начальники парков обвинялись в обсчёте водителей. Некоторые таксисты отказывались выезжать за пределы Манхэттена или сажать чёрных, или латиноамериканцев. Водители обычно работали 60 часов в неделю, получали меньше, чем минимальная зарплата и не имели никаких льгот. Тем не менее, эта работа могла служить дорогой в средний класс. Таксисты могли накопить на независимый медальон, что увеличило бы их заработок и дало бы им актив, который можно было бы когда-нибудь продать и свить себе гнёздышко на пенсии.

Те, кто занимал деньги на покупку медальона, обычно должны были сделать крупный первый взнос и вернуть кредит через 5-10 лет. Консервативная кредитная стратегия давала скромные результаты. Город не выпускал новые медальоны почти 60 лет, и их цена медленно ползла вверх, пробив 100 000 долларов в 1985 году и 200 000 в 1997.

«Это был надёжный и стабильный актив, и он был залогом хорошей жизни для тех, кому посчастливилось купить его, – сказал Гай Робертс, начавший водить такси в 1979 и со временем купивший медальоны и основавший парк. – Нелёгкая жизнь, но хорошая».

«А затем, – говорит он, – всё изменилось».

Прежде чем приехать в Америку, Мохаммед Хока с комфортом жил в Читтагонге, городе на южном побережье Бангладеш. Он был серьёзным студентом и одарённым бегуном, несмотря на маленькую и тощую фигуру. Его отец и дед были учителями. Он сказал, что превзошёл их, став чиновником от образования со степенью магистра по менеджменту. Он контролировал десятки школ и ездил на казённом мотоцикле. В 2004 в возрасте 33 лет он женился на Фузие Махабуб.

В том же году несколько его друзей приняли участие в лотерее на грин-карту, и их жажда возможностей была заразительной. Он тоже подал заявку и выиграл. Дядя его жены жил в районе Куинса Джамейка, поэтому они поехали туда. Они нашли квартиру-студию. Хока хотел работать в образовании, но он недостаточно хорошо говорил по-английски. Друг посоветовал такси.

Такой шаг становился всё более обычным для иммигрантов из Южной Азии. В 2005 году около 40 процентов нью-йоркских таксистов были из Бангладеш, Индии или Пакистана. В целом только 9 процентов родились в США.

 

Хока пошёл в «Таксифлит менеджмент», большой парк, принадлежавший семье Вайнгартен, иммигрантам из России, чьи патриархи называли себя «Три мудреца». Он работал с 5 утра до 5 вечера, шесть дней в неделю. В хороший день, по его словам, он приносил домой 100 долларов. Он часто чувствовал себя одиноким на дороге и заработал боль в спине и диабет, сидя весь день. Он мог работать меньше. Он также мог съехать из студии. Он ездил сколько мог и тратил как можно меньше. Он слышал, что город скоро выставит на аукцион новые медальоны. Он копил на один.

В начале 2000-х новое поколение пришло к власти в отрасли такси Нью-Йорка. Это были сыновья давних лидеров рынка и у них были новые идеи как заработать деньги. Мало кто представлял перемены лучше, чем Андрей Мурштейн.

Мурштейн был внуком польского иммигранта, который купил один из первых медальонов, создал один из крупнейших таксопарков города и начал неформально ссужать другим покупателям в 1970-е. Мурштейн посещал факультет бизнеса и начинал свою карьеру в «Бер Стернс» и «Саломон бразерс», в инвестиционных банках.

Когда он пришёл в таксистский бизнес, он сказал, что заставил свою семью продать большинство медальонов и основать банк, специализирующийся на кредитах. «Медальон файненшиал» вышел на рынок в 1996 году. Его девиз был «Богатство в нишах».

Десятки ветеранов отрасли говорили, что Мурштейн и его отец, Элвин, были среди тех, кто помог сблизить отрасль с менее консервативной кредитной практикой. Ветераны говорят, что Мурштейны, как и другие, начали говорить, что медальоны будут всегда расти в цене и использовали эту идею, чтобы сконцентрироваться на водителях с низкими доходами, что было рискованнее, но более выгодно.

Стратегию начали использовать другие крупные кредиторы: «Прогрессив», «Кредит юнион», «Мелроуз кредит юнион» и «Ломто кредит юнион», все были некоммерческими семейными организациями, которые сделали почти все свои деньги на займах на покупку медальонов.

«Мы не хотели остаться за бортом», – сказал Монте Силбергер, контролёр в «Ломто», впоследствии главный бухгалтер с 1999 до 2017 год.

Кредиторы начали принимать небольшие первоначальные взносы. К 2013 году многие покупатели медальонов не делали первоначальных взносов вообще.

«Дошло до того, что мы даже не проверяли их доходы или кредитную историю», – сказал Силбергер. – Это ничего не значило».

Кредиторы также стимулировали заёмщиков рефинансировать их долги и брать больше денег, когда цены на медальоны росли. Точных данных нет, но сведения банка позволяют сказать, что тысячи должников рефинансировались.

Ветераны отрасли говорили, что обычным делом для владельцев медальонов стало рефинансирование на покупку дома или оплату учёбы детей в колледже. «Ты входил в банк и через 30 минут выходил с дополнительными 200 000», – сказал Лу Бакалар, брокер, выдававший кредиты.

Кто-то кивал на рефинансирование, чтобы заявить, что безответственные заёмщики подогревали кризис. «Держатели медальонов злоупотребляли этим, – сказал Алексей Медведовский, владелец таксопарка, который также работал брокером. – «Они использовали его как банкомат».

Когда кредиторы ослабили требования, они увеличили выручку. Вместо того, чтобы повышать кредитные ставки, они заставляли заёмщиков оплачивать набор расходов: плату за оформление, юридические сборы, сборы за финансирование, рефинансирование, сбор данных в архив, штрафы за просрочку платежей и досрочную оплату. Многие кредиторы также заставляли заёмщиков делить их займы и платить более высокие проценты по второму займу.

Кредиторы также увеличивали сроки кредита. Вместо требования возврата ссуды через 5-10 лет, они заключали сделки, которые были рассчитаны на 50 лет, включавшие десятилетия уплаты процентов. А некоторые подписывали договора с бесконечным сроком.

«Мы не могли понять почему компания выдаёт так много займов, по которым выплачивались только проценты, – сказала Мишель Пирритано, аналитик «Медальон файненшиал» с 2007 по 2011 год. – Это давало хороший поток выручки, но не имело смысл как кредит. То есть, это не был кредит, потому что его не возвращали».

Почти каждый займ, проанализированный «Таймс», включал положение, которое задирало процентную ставку до 24 процентов, если кредит не был выплачен в три года. Кредиторы включали положение, называемое пузырём, чтобы должники почти всегда должны были продлевать кредит, возможно под более высокие проценты, чем в первоначальном договоре и с дополнительными сборами.

Ивон Августин попал в одну такую сделку. Он купил медальон в 2006 году, десять лет спустя после эмиграции с Гаити. Он сказал, что платил 2275 долларов каждый месяц, более чем половину своего дохода, и думал, что выплачивает долг. Но в прошлом году его банк использовал пузырь, чтобы потребовать выплатить всю сумму. Тогда он и узнал, что он платил только проценты.

Августин признал себя банкротом и потерял свой медальон. Он живёт с помощью своих детей.

Во время глобального финансового кризиса Юджин Хабер, юрист по делам такси, начал получать звонки от банкиров, с которыми никогда не встречался. Хабер создал текст договора кредита на медальон в 1970-е. К 2008 году его густые усы побелели, и он думал, что знает всех в отрасли. Внезапно новые банкиры стали звонить в его офис в бизнес-центре Лонг-Айленда. «Кэпитал уан», «Сигначер бэнк», «Нью-Йорк коммершиал бэнк» и другие хотели выдавать кредиты на медальоны.

Некоторые из банков искали новых заёмщиков после краха рынка недвижимости, говорит Хабер. «Им надо было куда-то инвестировать», – сказал он. – Он добавил, что представлял некоторые банки при подписании кредитных договоров, но со временем разочаровался в этом, потому что считал, что банки сознательно давали деньги людям, которые не могли вернуть долг

Вместо того, чтобы выдавать кредиты напрямую, большие банки работали через мощную индустрию игроков. Они привлекали собственников крупных таксопарков и брокеров, особенно Нила Гринбаума, Ричарда Чипмэна, Саваса Константинидиса, Романа Сапино и Бэзила Мессадоса, чтобы те использовали деньги банков для выдачи ссуд покупателям медальонов. За это владельцы парков и брокеры получали долю от ежемесячных платежей и иногда дополнительную комиссию.

Владельцы таксопарков и брокеры, которые технически выдавали займы, не были обязаны выполнять тщательные банковские процедуры.

«Они выдавали кредиты, которые были просто безумием, – сказал Ларри Фишер, который с 2003 по 2016 годы курировал выдачу кредитов на медальоны в «Мелроуз кредит юнион», одном из крупнейших кредиторов в отрасли. – Они способствовали росту цен и нам приходилось стараться изо всех сил, что поспевать за ценами».

Тем не менее, говорит Фишер, «Мелроуз» выдавала кредиты по правилам. «Много людей склонны винить других в своей неудаче, – сказал он. – Если они хотят обвинить кредитора за то, что медальон сливается по трубам, я думаю, они неправы».

Константинидис, владелец таксопарка, брокер и кредитор, который устроил кредиты Хоке, сказал, что каждый кредит, выданный его компанией, соответствовал федеральным и законам банка в отношение банковской деятельности. «Я очень сочувствую положению семей иммигрантов, которые хотят жить лучше в этой стране и в этом городе», – сказал Константинидис, который добавил, что сам тоже иммигрант.

Уолтер Рабин, возглавлявший отдел кредитов на медальоны банка «Кэпитал уан» с 2007 по 2012 год, а после этого руководивший таким же подразделением «Сигначер бэнк», сказал, что он был самым консервативным кредитором отрасли. Он сказал, что не может говорить за брокеров и владельцев таксопарков, с которыми он работал.

Рабин и другие руководители «Сигначер» отказались признавать вину в крахе рынка и обвинили город в разрешении выхода компаний перевозок по найму с нестрогими требованиями. «Это город Нью-Йорк использовал водителей по максимуму, – сказал Джозеф Дж. де Паоло, президент и генеральный директор «Сигначер». – Это не банки».

«Нью-Йорк коммершиал бэнк» сказал в заявлении, что он начал выдавать кредиты на медальоны до кризиса на рынке жилья и что он был очень маленьким участником в этом деле. Банк не участвовал в рискованных кредитных операциях, сказал пресс-секретарь.

Мессадос сказал в интервью, что не был согласен с кредитами, по которым выплачивались только проценты и другими односторонними условиями. Но он сказал, что был зажат между банками, выдающими кредиты и водителями, требовавшими кредиты. «Они настаивали на этом, – сказал он. – Что вам делать? Сказать: «Я не проведу сделку?»

Несколько кредиторов оспорили идею, что заёмщики ничего не понимали. Они сказали, что некоторые добились лучших условий, проводя переговоры сразу с несколькими кредиторами.

Гринбаум, Чипмэн и Сапино отказались дать комментарии, как и «Кэпитал уан».

Некоторые владельцы таксопарков были заняты манипуляцией ценами. В самом известном примере Евгений Фрайдман, дерзкий русский иммигрант, у которого было так много медальонов, что некоторые называли его «Королём такси», сказал, что намеренно переплачивал за медальоны, продававшиеся на городских аукционах. Он объяснил это тем, что более высокие цены должны были стать стандартом отрасли, делая медальоны, которые у него уже были, дороже. Фрайдман, который был партнёром Майкла Коэна, бывшего юриста Трампа, раскрыл план в своём выступлении в университете Иешивы в 2012 году. Недавно он признал себя виновным в преступном мошенничестве с налогами. Он отказался от комментариев.

Когда цены на медальоны продолжили рост, отрасль деформировалась. Водителям пришлось работать дольше, чтобы хватало на ежемесячные платежи. В конце концов, как показывают кредитные договора, многие водители должны были использовать почти весь свой доход на оплату взносов.

«Цены были просто смешными, – сказал Винсент Сапоне, отошедший от дел менеджер «Лиги взаимных владельцев такси». – Когда цена подошла к миллиону, никто не собирался платить такую сумму, кроме приехавших из другой страны. Никто из Бруклина не собирался платить столько».

Некоторые водители заявили в суде, что кредиторы обманом предложили им подписать кредитный договор.

Мухаммад Ашраф, пакистанский иммигрант, заявил, что брокер, Хит Сандеро, обманом выдал ему процентный кредит в 780 000 долларов. Он сказал в интервью на урду, что плохо говорит по-английски и думал, что просто подписывает договор на покупку машины. Он сказал, что узнал о кредите, когда его банк подал на него в суд за то, что он не выплатил кредит полностью. Банк в итоге решил не продолжать дело против Ашрафа. Он также подал в суд на Сандеро. Это дело было закрыто. Адвокат Сандеро отказался дать комментарии.

Абдур Рахим, иммигрант из Бангладеш, заявил, что его кредитор, «Бей Ридж кредит юнион», вставил скрытые платежи. В интервью он добавил, что ему сказали соврать в его заявлении. В заявлении, попавшем в руки «Таймс», сказано, что он заработал 128 389 долларов, но он сказал, что в его налоговой декларации указано около 25 000. В суде «Бей Ридж» отрицал наличие скрытых платежей и сказал, что Рахим «перепутал грабительский кредит с очень плохой инвестицией». Организация не стала комментировать ситуацию.

Несколько сотрудников кредиторов сказали, что были вынуждены выдавать кредиты, поощряемые бонусами и билетами на спортивные мероприятия и бесплатными поездками на Багамы. Они также сказали, что у водителей почти никогда не было адвокатов при подписании сделки. Заёмщики вместо этого доверяли своим брокерам представлять их интересы, хотя, втайне от них, брокеру часто платил сам банк.

Стен Зурбин, который с 2009 по 2012 год консультировал кредитора, который выдавал кредиты на медальоны, сказал, что, когда цены росли, кредиторы отрасли усиленно выдавали ссуды иммигрантам.

«У них не было кредитного рейтинга в 750 баллов, просто говоря, – сказал он. – Многие из них только что приехали в страну. Многие из них просто не понимали, что они подписывают».

Жена Хоки не хотела, чтобы её муж покупал медальон. Она хотела на их сбережения купить дом. Первый ребёнок появился у них в 2008 году, и они хотели завести ещё детей. Им нужно было оставить студию, и она думала, что дом будет более надёжной инвестицией. Но Хока не поддержал идею, особенно после того, как несколько друзей купили медальоны на городском аукционе в 2014 году.

Один друг познакомил его с человеком, которого звали «Большой Савас». Это был Константинидис, хозяин таксопарка, у которого также была брокерская и кредитная компания, «Мега фандинг». Звонок поступил через несколько недель. Владелец медальона умер, и семья продавала его за один миллион.

Хока сказал, что позже узнал, что 50 000, которые он заплатил вперёд, были просто налогами. «Мега» впоследствии дважды запрашивала такую же сумму на сборы и первоначальный взнос. Хока сказал, что выбрал по максимуму все кредитки и занял у десятка друзей и родственников.

Согласно документам, сборы и проценты сделали общую сумму кредита более 1,7 миллиона долларов Его разбили на две части, обе выданные «Мегой» вместе с «Нью-Йорк коммершиал бэнк». По займам он должен был платить 5000 долларов в месяц, большую часть 6400 долларов, которые он мог заработать как владелец медальона.

После выплаты своих двух взносов по кредиту и расходов на бизнес, у Хоки оставалось около 1400 долларов в месяц на оплату студии в Куинсе и расходов на жизнь.

Константинидис сказал в заявлении, что кредиторы раскрыли все сборы Хоке и предложили ему проконсультироваться с адвокатом и бухгалтером. «У Хоки был богатый опыт работы в такси и знание отрасли», – сказал он.

На момент заключения договора в июле 2014 года Хока услышал о новой компании под названием «Убер». Он поинтересовался не повредит ли она бизнесу, но, казалось, никого это не беспокоило.

Когда Хока ехал в Комиссию по такси и лимузинам в центре за финальным одобрением покупки, он фантазировал как станет богатым, купит большой дом и привезёт своих братьев и сестёр в Америку. После того как представители комиссии рассмотрела его заявление и кредитный договор, он сказал, что его пригласили в элегантную комнату «Такси завтрашнего дня». Сотрудник навёл на него камеру. Хока улыбнулся.

В конце 2012 года Андрей Мурштейн появился на канале «Фокс бизнес нетворк», чтобы поговорить о медальонах.

«Это маленькие денежные коровы, бегающие по городу, плюясь деньгами», – сказал Мурштейн, сияя в голубом костюме и розовом галстуке.

Он не упомянул, что по-тихому уходит из бизнеса, что принесёт ему прибыль, когда рынок рухнет.

На момент этого выступления «Медальон файненшиал» из года в год сокращала число кредитов на медальоны в своих книгах. Мурштейн позже сказал, что компания начала выходить из бизнеса и концентрироваться на других начинаниях раньше 2010 года.

Мурштейн отказался от многочисленных просьб дать интервью. Он также не стал отвечать на письменные вопросы, включая вопрос почему он продвигал медальоны в то время, как выходил из бизнеса. В электронных письмах и через пресс-секретаря он признал, что «Медальон файненшиал» снизила первоначальные взносы, но сказал, что она редко использовала процентные займы или брала с заёмщиков деньги за досрочное погашение.

«Много раз мы не делали того, что делали наши конкуренты, и, глядя назад, к счастью, мы потеряли бизнес», – написал он «Таймс».

Интервью с тремя бывшими сотрудниками и анализ «Таймс» кредитных договоров, которые были предоставлены в рамках судебных исков, поданных «Медальон файненшиал» против заёмщиков, показывают, что компания выдала множество процентных займов и постоянно включала положения, позволяющие ей брать с должников деньги за досрочные выплаты.

Другие кредиторы также оставили рынок таксоперевозок или приняли меры задолго до того, как рынок рухнул.

Кредитные союзы, специализировавшиеся на отрасли, продолжали выдавать кредиты. Но с 2010 по 2014 год они продавали кредиты другим финансовым организациям намного чаще, чем в предыдущие пять лет. «Прогрессив кредит юнион» под руководством Фамилианта, продавала ссуды почти в два раза чаще. К 2012 году этот кредитный союз продавал большинство выданных им кредитов.

В заявлении Фамилиант сказал, что продажа долгов была стандартной банковской практикой, которая не демонстрировала недостатка уверенности в рынке.

 

Несколько банков использовали нечто, называемое признанием суждения. Это был непонятный документ, в котором должник признавал невозможность выплаты кредита, даже до момента получения денег, и позволял банку делать что угодно, чтобы взыскать деньги.

Конгресс запретил эту практику при выдаче потребительских кредитов, но не кредитов на бизнес, которыми кредиторы считали сделки с медальонами. Многие штаты запретили её и в случае с кредитами на бизнес, но Нью-Йорк не входил в их число.

Даже когда некоторые кредиторы тихо подводили рынок к падению, цены продолжали подниматься, а прибыли продолжали расти. К 2014 году многие из тех, что помогали создать пузырь, сделали миллионы долларов и инвестировали их в другие места.

«Медальон файненшиал» начала концентрироваться на кредитах покупателям автодомов и купила профессиональную команду по лакроссу и команду «Наскар», раскрасив машину в цвет такси. Мурштейн и его отец заработали более 42 миллионов долларов с 2002 по 2014 год. В 2015 Минаи, рэп-звезда, выступил на празднике по поводу совершеннолетия его сына.

Генеральный директор «Мелроуз» Алан Кауфман имел самый высокий оклад из всех лидеров крупных кредитных союзов уровня штата в 2013 и 2015 годах. Его начальник отдела выдачи кредитов на медальоны тоже сделал миллионы. Сложнее сказать сколько получили владельцы таксопарков и брокеры, но в последние годы новости упоминали некоторых из них на новых яхтах и в новых домах.

Банковские выписки Мессадоса, представленные суду, показывают, что к 2013 году у него было более 50 миллионов долларов в активах, не относящихся к такси, включая три дома и яхту.

Медальонный пузырь лопнул в конце 2014 года. «Убер» и «Лифт», возможно, усугубили кризис, но практически все ветераны отрасли, давшие интервью для этой статьи, включая многих кредиторов, сказали, что раздутые цены и рисковые методы выдачи кредитов могли привести к коллапсу, даже если бы модель «Убера» не была вообще изобретена.

На пике рынка покупатели медальонов обычно зарабатывали в месяц около 5000 долларов, и платили по кредитам около 4500. Многие владельцы могли делать свои платежи только с рефинансированием, когда цена на медальон возрастала, что было не всегда.

Данные города показывают, что с момента, когда «Убер» пришёл в Нью-Йорк в 2011 году, выручка жёлтого такси снизилась примерно на 10 процентов с каждой машины, значительный кусок для низкооплачиваемых водителей, но маленькое падение по сравнению с ценой медальона, которая сначала росла, а потом упала на 90 процентов.

Когда цены упали, заёмщики попросили о передышке. Но многие кредиторы пошли в противоположном направлении. Они решили выйти из бизнеса и потребовали вернуть кредиты. Они использовали признания чтобы получить сотни решений, которые позволяли им брать деньги с банковских счетов. Некоторые пытались заставить заёмщиков отдавать дома или средства родных. Другие забирали медальоны и быстро перепродавали их с выгодой, одновременно получая с первоначальных владельцев комиссии и дополнительные проценты. Несколько водителей заявили в суде, что их кредиторы заставляли их оформлять страхование жизни.

Многие кредиторы нанимали коллектора, Энтони Медину, чтобы забрать медальоны у должников, которые пропустили платежи.

Медина оставлял записки, сообщавшие заёмщикам, что они должны «облегчить» кредиторам возврат медальонов. Записки, с которыми ознакомилась «Таймс», говорят, что изъятие было «согласовано отделом оценки автомобилей». Некоторые водители сказали, что Медина представлялся полицейским и требовал встретиться с ним ночью в парке, заплатив ещё 550 долларов наличными.

Один человек, Джин Демостенис, 64-летний иммигрант с Гаити, который не говорил по-английски, сказал в интервью на креольском, что Медина прижал его к стене в центре, показал пистолет и забрал его машину.

В интервью Медина отрицал, что угрожал кому-либо пистолетом. Он сказал, что требовал наличные, потому что водители, которые отказались платить, не могли выписать действительные чеки. Он сказал, что встречался с водителями в парках и говорил, что он из отдела оценки транспортных средств, потому что хотел скрыть свои личные данные из опасений, что его могут преследовать заёмщики.

«Вы опрашиваете людей, которые являются бездельниками и преступниками. Конечно, им не нужно видеть меня, – сказал он. – Я не плохой парень. Я просто посыльный из банка».

Некоторые кредиторы, особенно «Сигначер банк», освобождали заёмщиков от их долгов за единовременные платежи в сумме около 250 000 долларов. Но чтобы получить такие деньги, водителям нужно было найти новые кредиты. Гринбаум, хозяин таксопарка, выдал много таких займов, иногда по ставке до 15 процентов.

«Нью-Йорк коммершиал бэнк» сказал в заявлении, что он тоже изменил некоторые кредиты.

 

Другие водители потеряли всё. Большинство из более чем 950 владельцев, объявивших себя банкротами, должны были сдать свои медальоны. Данные говорят о том, что много из них было куплено хеджевыми фондами в надежде на рост цен. На сегодня эти такси стоят без движения.

Бхайрави Десаи, основатель «Альянса работников такси», представляющего водителей и независимых владельцев, попросил город выкупить долги собственников или возместить расходы участникам аукционов. Другие требуют от города надавить на банки, чтобы те простили долги или смягчили требования.

После рассмотрения сведений «Таймс» Дипак Гупта, бывший глава Американского общества финансовой защиты потребителей, сказал, что кабинет генерального прокурора Нью-Йорка должен провести расследование в отношение кредиторов. Гупта также сказал, что штат должен закрыть дыру, позволяющую кредиторам определять сделки с медальонами как кредиты на бизнес, даже если заёмщики должны гарантировать возврат всем своим имуществом. Потребительские кредиты имеют намного больше правил по раскрытию информации и защите.

«Эти методы были безусловно грабительскими и были бы незаконными если они считались потребительским кредитами, а не кредитами на бизнес», – сказал он.

В прошлом году на фоне восьми известных случаев самоубийства водителей, включая троих владельцев медальонов с ошеломляющими кредитами, город ввёл временное ограничение на машины по найму, создав подразделение по изучению отрасли, и велел городской комиссии по такси провести свой собственный анализ долгового кризиса.

Ранее в этом году Совет упразднил комитет, контролировавший отрасль, после того как его председатель, член совета Рубен Диаз-старший от Бронкса, сказал, что Совет «контролировался гомосексуальным сообществом». Пресс-секретарь Джонсон сказал: «Подавляющее большинство законодательной работы, которую мы должны были провести, закончено».

В заявлении пресс-секретарь совета сказал, что обязанности комитета были переданы Комитету по транспорту. «Совет работает на полную мощность, чтобы на законодательном уровне помочь всем водителям», – сказал пресс-секретарь.

По состоянию на эту неделю, в подразделение никто не назначен.

В последний день 2018 года супруги Хока принесли своего третьего ребёнка домой из больницы. Муж расчистил место для колыбели мальчика, сдвинув в сторону пластиковые пакеты от футболок и вентилятор, охлаждающий студию. Он посмотрел вокруг. Он не мог поверить, что он всё ещё живёт в той же комнате.

Его кредит быстро загнулся. Он не смог вносить платежи и платить за квартиру, и его медальон изъяли. Согласно записям, он уплатил более 12 000 долларов «Меге» и он сказал, что уплатил ещё 550 Медине, чтобы вернуть медальон. Он занимал у друзей, обещая, что больше такого не случится. Потом это случалось ещё четыре раза, сказал он.

Константинидис, брокер, сказал в заявлении что он встречался с Хокой много раз и дважды изменял условия одного из его займов, чтобы снизить его ежемесячные платежи. Он добавил, что он дал Хоке дополнительное время на совершение нескольких платежей.

Всего, помимо вступительных взносов, ежемесячных платежей и штрафов после изъятий, Хока заплатил за медальон около 400 000 долларов на начало этого года. Но он по-прежнему должен ещё 915 000, не считая процентов, и он не знает, что делать. Банкротство влетит в копеечку, разрушит его кредитную историю и лишит единственного источника дохода. И это будет означать жалкий конец многих лет тяжёлой работы. Он верит, что единственный выход для него – продолжать работу и продолжать платить.

Его такси должно было стать его билетом к деньгам и свободе, но вместо этого, оно похоже на тюремную камеру. Каждый день он садится в него до восхода солнца и остаётся там пока небо не начнёт темнеть. Хока, которому сейчас 48, пытается не думать о доме, о том, от чего отказался и о чём он мечтал.

«Это нечеловеческая жизнь, – сказал он. – Я рулю, и рулю, и рулю. Но я не знаю куда я еду».